Александр Новиков - Охотник

– Есть клиент! Подгони ко мне пару пацанов, я в больничке на Вавилова.

Наташу Гурон увидел в курилке. Она разговаривала с какой-то женщиной, сигарету в руке держала неумело. Гурон подошел, поздоровался… глаза у Наташи были припухшие, без косметики – плакала.

– Как он? – спросил Гурон.

– Плохо, Жан, плохо… его сильно избили. Очень сильно. Сюда привезли в бессознательном состоянии.

– А что врачи?

– Врачи говорят: непосредственной угрозы для жизни нет, но…

Гурону стало тошно. Он быстро, перебивая, сказал:

– Медицине, Наташа, нужно верить. Сейчас с ним можно поговорить? Он в сознании?.

– Да, он в сознании… он про вас спрашивал, Жан. Я потому и потревожила вас, что Валя сказал: позвони Индейцу… то есть, извините…

– Не нужно извиняться. Паганель именно так и сказал: позвони Индейцу.

Мимо проехала медсестра с каталкой. Гурон сказал:

– Ну, я пойду поговорю с Валей.

– Да, да, конечно… он вас ждет.

Лицо у Валентина было опухшим, черным – смотреть страшно. На голове – повязка, на груди – тоже, рука в гипсе. Гурон присел рядом, спросил негромко:

– Как ты, Паганель?

– Нормально, Индеец, – с трудом ответил Валентин. В нижней челюсти не хватало двух зубов, и слова он выговаривал не очень чисто.

– Они?

– Они.

– Суки! Из милиции к тебе уже приходили?

– Нет, не было никого, – сказал Валентин, дыша тяжело, со свистом – Ты вот что, Индеец… ты Наташу спрячь куда-нибудь. Хоть в Выборг, что ли. Она же из Выборга сама, у нее там и квартира есть.

– Об этом не беспокойся, – сказал Гурон. – Сделаем.

– Ты не понимаешь, Ваня… это – зверье. Они же тебя ищут.

Гурон помолчал, потом процедил:

– Считай, что они меня уже нашли.

Паганель сделал движение – протестующее – скривился от боли и произнес:

– Ты не понимаешь, Ваня… не связывайся с ними. Ты лучше пришли ко мне Чапая…

– Погоди, Валя, – перебил Гурон. – Чапая я, конечно, к тебе пришлю – не вопрос. Но… не надо ничего рассказывать Чапаю. Никому ничего не надо рассказывать. Придет завтра ментовский следак, будет спрашивать: что? Кто? Почему? – отвечай: не знаю, шпана какая-то.

– Почему? – спросил Валентин. Закашлялся, скривился. На соседней койке застонал пожилой мужчина.

– Потому, что так надо, – ответил Гурон. – Поверь мне, Валя: так надо.

– Что ты хочешь сделать, Индеец?

– Потом объясню… дай мне слово, что никому ничего не расскажешь.

– Ванька!

– Дай мне слово, Паганель, – настойчиво повторил Гурон. Валентин вздохнул, произнес:

– Сукой буду.

Наташа все так же стояла в курилке, крутила в руке погасшую сигарету, смотрела пустыми глазами. Гурон подошел, взял сигарету из ее руки, сказал:

– Зачем вы курите, Наташа? Вы же не курите.

– Я… я разнервничалась.

– Я понимаю. Но нервничать не надо. Все будет хорошо.

Гурон взял сигарету из ее руки, выбросил в урну. Наташа спросила:

– За что его так, Жан?

– Не знаю… обычная шпана. Разве таких сейчас мало?

– Господи, это же звери какие-то… это не люди.

Гурон кивнул:

– Звери. Вы пойдите сейчас к Вальке, а я схожу побеседую с врачом.

Наталья кивнула: да, да, – и ушла. Гурон посмотрел ей вслед, подумал: повезло Вальке с женой.

Врач был одних, примерно, с Гуроном лет, выглядел усталым, курил дешевую "Приму". Спросил:

– Вы кем приходитесь Валентину Степановичу?

– Друг.

– Понятно… ну что вам сказать? Прямой угрозы для жизни нет. Но били его сильно: рука сломана, три ребра, зубы, множественные ушибы… это – семечки. Подлечим. Но – сотрясение мозга и субдуральная гематома. У нас пролежит как минимум пару недель, а там посмотрим… но били его страшно, на убой били. В сопроводительных документах сказано, что его подобрали на улице. А у меня такое впечатление, что его доставили прямиком из пыточного застенка…

Гурон задумался… он очень хорошо представлял себе, что такое пыточный застенок.

– Это же не люди, – продолжил хирург. – Я бы таких расстреливал.

Гурон кивнул:

– Сделаем, доктор.

– Простите, не понял, – сказал врач удивленно.

– Это я так… о своем задумался, – ответил Гурон. – Что необходимо, чтобы поставить Валентина Степановича на ноги?

– В первую очередь – лекарства… с лекарствами, Жан Петрович, у нас туго. Если сможете, то…

– Сделаем, Сергей Василич. Пишите рецепты.

– Рецепты нынче не нужны, нужны денежные знаки. Как говорят наши больные: дешевле помереть, чем вылечиться.