Александр Новиков - Охотник

Насосы не работали, а внутрь корпуса начала поступать вода. К вечеру берег скрылся из виду, "черепаху" несло в Атлантический океан.

Гурон избавился от "напарника". Это было жестоко и, вероятно, несправедливо. Но он отдавал себе отчет, что негр зарежет его через пять минут после того, как он, Гурон, уснет. А он уже валился с ног от усталости.

Он избавился от напарника, вычерпал воду и лег спать. Спал плохо, тревожно.

На другой день был шторм. "Черепаха" то поднималась на гребень волны, то проваливалась вниз… каждый такой "провал" казался Гурону последним. В корпус поступала вода, ее нужно было отчерпывать, но Гурон был не в состоянии – он боролся с морской болезнью и с ящиком пива, который швыряло по стальной утробе.

Сколько часов продолжался шторм, он не знал… казалось, что несколько дней. Когда шторм прекратился, Гурон был измотан вконец, но отдыхать не пришлось. Когда он отдраил люк, то увидел, что "черепаха" сидит почти вровень с водой. Несколько часов Гурон черпал воду, выливал ее обратно в океан. Потом упал, совершенно обессиленный. Уснул в мокрой, пропитанной солью одежде.

Когда проснулся, его роба стала белесой от соли и казалась жесткой, как наждак. Соль была везде – на теле, в волосах, в бороде.

Прошел еще один день. Он снова вычерпывал воду, пил пиво. Он экономил пиво, как только мог, но понимал, что как ни экономь, "запасов" хватит дня на три. Потом – финал.

Он выбросил за борт пустую бутылку – последнюю! – и лег на палубе. Нужно было спуститься вниз вычерпывать воду, но он подумал: зачем? Без жидкости он продержится в этой парилке максимум двое суток… ну, допустим, трое… потом он начнет пить соленую воду… потом сойдет с ума, будет бредить, галлюцинировать и все равно подохнет… так зачем вычерпывать воду?

У него был английский пистолет-пулемет "стэн" с полным магазином и бразильский "таурус". В барабане "тауруса" одного патрона не хватало, но какое это имеет значение? Нужен-то всего один.

Океан был тих. Абсолютно тих. Ветра не было совсем, серо-зеленая вода лежала неподвижно, как лужа. Гурон лежал на горячей броне, засыпал, просыпался и снова засыпал… в очередной раз он проснулся ближе к вечеру. Открыл глаза и сразу увидел большого белого альбатроса. Альбатрос сидел на башне и глядел на Гурона черными неподвижными глазками.

Гурон подумал, что все еще спит и видит сон. Или начинается бред. Он бы не удивился, если бы птица вдруг заговорила человеческим голосом. Пожалуй, он бы даже поддержал разговор. Она не заговорила. Неправдоподобно большая, она сидела на башне и глядела на Гурона круглыми равнодушными глазками.

Все еще сомневаясь в реальности происходящего, Гурон встал на колени и протянул к птице руку. Альбатрос пошевелился и… больно ударил по руке клювом.

– … твою мать, птичка! – хрипло произнес Гурон. Он посмотрел на руку, на выступившую мгновенно кровь и осознал вдруг, что птица существует не только в его воображении. Она – реальна. И – она съедобна!

Он схватил птицу за шею. Альбатрос дернулся, распахнул огромные крылья. Вдвоем человек и птица покатились по палубе. Альбатрос был очень сильным, он бил человека крыльями, издавал горловые звуки, стремился ударить клювом. Гурон был уже очень слаб, но не отпускал птицу. Они скатились в воду. Альбатрос бил крыльями, человек стискивал руки, душил, стремился сломать шею… возможно, в этот момент он не был человеком.

Альбатрос затих, распластал по воде крылья. Обессиленный человек лег на спину, раскинул руки и прикрыл воспаленные глаза. Было очень тихо, садилось солнце, на неподвижной воде неподвижно лежали три тела – воняющая запахом солярки бронированная боевая машина, мертвая белая птица и полумертвый человек.

Он вытащил альбатроса на "палубу", кортиком вскрыл горло и прильнул губами к ране. Он пил соленую, горячую кровь, захлебывался ею и пил, пил…

Наступила ночь. Над океаном высыпали звезды. Гурон сидел на "палубе". Губы, борода, грудь и руки его были в засохшей крови. К крови пристали пух и мелкие перья. Он был страшен. У его ног лежала наполовину съеденная птица. Длинное узкое крыло свешивалось в воду.

Палило солнце, воняли протухшие остатки альбатроса… Гурон сидел на палубе и разговаривал с Большой Погремушкой. Большая Погремушка говорил:

– Ты принес в жертву птицу, Белый Молот. Ты поступил как настоящий хунган [8] … правильнее, конечно, принести в жертву петуха. Лучше всего черного петуха.