Михаил Нестеров - Особо охраняемый объект

– А про меня ты не забыла? – спросил Михей. Сегодня он изнервничался, поджидая Тамиру в аэропорту. До окончания регистрации самолета, следующего рейсом Лондон – Москва, оставалось всего двадцать минут, а от нее ни слуху ни духу. И на звонки она не отвечала. Михей едва не смял билеты, заказанные накануне вечером; даже появление в зале вылета Дикарки не сняло с него напряжения.

– Ты спала с ним?

Девушка едва не поперхнулась коньяком.

– Так, еще раз. Я не поняла.

– Теперь твоя кличка Стоп-кадр? Или взяла короткую паузу на раздумье?

– Ладно, я не глухая, взяла паузу. Как бы тебе это помягче объяснить… – Она снова посмотрела в иллюминатор. Теперь облака показались ей похожими на смятую простыню, которую венчала такая же измятая подушка. И где-то там затерялся образ обнаженного полковника контрразведки. – Я спала на отдельной кровати. Честно. – Дикарка приложила руку к груди, провела пальцем по камню, спрятанному в самом пикантном месте. – Если хочешь, проверь меня на детекторе лжи.

Дикарка говорила чистую правду. Красин спал в своей кровати, она в своей. Правда, недолго.

– До шести утра он ни разу не проснулся. Поговорим лучше о Матвееве.

– А что о нем говорить?

– Мне кажется, он не ценитель прекрасного, и «Шаммурамат» не произведет на него сильного впечатления. Кусок стекла, скажет он. И не поверит, что за него бились насмерть, теряли его, находили, отвоевывали…

Красин был далек от разговора за завтраком, далек от формы «имел честь» – есть за одним столом с евреем-олигархом. Все мысли о Тамире, которую все дальше и дальше уносил лайнер. Он не ошибся, когда предположил, что Михей сейчас рядом. Он не вылетел в Москву, а последовал за подругой следующим рейсом. А дальше у них все прошло как по маслу: он заказал билеты, был готов прийти на помощь; скорее всего, рано утром поджидал девушку в такси, остановившемся неподалеку от владений Хинштейна.

– …положить камень в депозитную ячейку банка. Что скажешь?

– А?

– Я говорю о временных мерах, о депозитной ячейке на твое имя. Эти меры гарантируют твое возвращение в Лондон. А дальше посмотрим. – Хинштейн рассмеялся.

– А…

Красин, потрясенный разговором с Тамирой, говорил не то, что хотел услышать Хинштейн, не то, о чем думал, ибо мысли его по-прежнему были заняты Тамирой.

Копия «Шаммурамата». Где она взяла копию? Ответ на этот вопрос родился спонтанно. Вероятно, Эбель хранил рядом с оригиналом копию. И практичные агенты прихватили оба. Почему отдали оригинал? Потому что у них не было выбора. В Англии с копией Тамира была бы как с камнем на шее. Красин придушил бы ее собственными руками, при свидетелях – Хинштейне и его личном ювелире.

– Мой самолет готов к вылету, – услышал он голос Юлия. – Через двенадцать часов будем на Кайманах. Кстати, ты правильно сделал, что прогнал под утро эту шалаву. Тамира она, что ли?…

– А?

– Не выставляй себя большим дурачком, чем сделала тебя природа, – повысил голос Хинштейн. – Мне доложили, что твоя подруга стояла у дверей зареванная. Какое горе…

Красин был не в состоянии переносить этот разговор. Впрочем, Хинштейн сам сменил тему.

Настольная лупа все еще стояла на месте. Хозяин попросил камень:

– Хочу еще раз посмотреть на него.

– Я сам его еще не видел, – отрезал Красин. – Он подошел к столу, вынул камень из мешочка и положил на бархотку. Его задача – осторожно поворачивать камень, рассматривая через увеличительное стекло площадку – большую грань в верхней части камня, параллельную пояску, до тех пор, пока в одном из ракурсов двоение ребер у циркона станет незаметно. В этом единственном положении подделка станет неотличима от «Шаммурамата». И этот момент был жизненно важен для Красина. Он надеялся на то, что «долбаный еврей, помешанный на пасхальных яйцах» удовольствуется созерцанием камня под тем углом, под которым он его установил, а точнее, на то, что камень его заворожит. Он увидит ребра задних граней четкими линиями, что и требовалось.

Красин, едва взглянув в лупу, покрылся холодным потом. «Надо же, – облегченно выдохнул он, – п опал с первого раза ». Ребра задних граней вытянулись в струнку, были такими четкими, что резали глаза.

– На, смотри. – Сергей уступил место за «станком» Хинштейну. И мысленно руководил его действиями. «Смотри, урод, только ничего не трогай. Представь, что ты на МКС, а под ногами у тебя триста шестьдесят километров». На самом деле эта пугающая пропасть будто разверзлась перед Сергеем.