Виктор Степанычев - Терминатор из глубинки

Неожиданно Викинг ощутил в себе признаки раздражения, впрочем тут же рассеявшиеся, и, словно проснувшись, понял, что схватка только начинается. Ему не хотелось признаваться самому себе, но до этого момента он не чувствовал в полной мере, не видел в Камиле смертельно опасного противника. Где-то на периферии сознания засела ноющая заноза, питавшая нелепую надежду, что все происходящее не всерьез, понарошку, и перед ним не беспощадный и жестокий убийца, а тот старый Лешка Свиридов, по прозвищу Верблюд. Поэтому и не ощущал пока Викинг настоящего куража, холодной злости, не мог войти в темп, хотя и отрабатывал бой профессионально и чисто. И вот мимолетный солнечный блик-зайчик, отразившийся от полированного лезвия, больно пронзив его ледяным шипом, окончательно рассеял теплившиеся где-то в дальнем уголке мозга остатки ребяческих иллюзий.

Викинг почувствовал, что его мышцы каменеют и наливаются критической массой, готовой выплеснуться из оболочки тела яростным сгустком энергии. Сознание поплыло, выключаясь из обычного ритма ощущений, отгораживаясь от звуков и суеты окружающего мира прозрачной и непроницаемой стеной. Хронометр, зазвенев в висках, напомнил, что время течет неумолимо и его осталось совсем уж мало для решения задачи. «Знаю...» – заглушил его Викинг, за секунды превратившийся в практичную, не знающую отказов машину для убийства.

Тонкое лезвие, перелетающее из руки в руку Камила хватом к себе, сверкая, плясало перед глазами Викинга, описывая сверхсложные фигуры. Они, правда, без труда считывались мозгом, превратившимся в мощный компьютер, анализирующий каждую фазу этого смертельного полета, разбивая целое на части, перерабатывая в нелинейные функции – систематизируя, упрощая и решая.

«Неплохо и... непрофессионально, – выдал промежуточный результат живой процессор. – Играет под „наваррцев“, но амплитуда мала и беспорядочна, и нет нужного шага. Вводим помехи...»

Он угрожающе «качнул маятник» корпусом и шевельнул ступнями, словно собираясь организовать атаку, с удовлетворением зафиксировав ожидаемый суетливо-сбившийся ритм.

«А теперь провокация!» Викинг шагнул влево, будто пытаясь обойти Камила, и сразу отшатнулся от выпада ножа, подставив, однако, для поражения открытый бок. Стальной клинок метнулся туда, но не нашел жертвы – гибкое тело скользнуло в сторону, пропустив лезвие в миллиметре от себя.

«Молодец, мальчик, среагировал как надо! – удовлетворенно отметил Викинг и холодно сузил глаза. – Ну что, время ставить точку в этом фарсе? Пора!!!»

Он шагнул на нож... Часы замедлили свой бег, раскладывая секунды и движения на отдельные составляющие, позволяя Викингу опережать время.

Уход от стремительного выпада Камила – предсказуемого и тянущегося почти покадрово... Как медленно плывет рука... Он разворачивается... нога зашла за ногу... кулак выходит от бедра зажатой рукояткой ножа вперед, чтобы в следующий момент выплеснуть клинок в плоть... но там только воздух – плоть исчезла... глаза Камила – бездонные и темные, как мрак ада... белые бескровные губы, широко распахнуты – он что-то кричит... звук теряется в пустоте... струйки пота, смывая соль, стекают по щекам... или это слезы?.. молния стали, мелькнувшая в отчаянном рубленом ударе... еще одна вспышка... искаженное ненавистью и страхом лицо... страх явился из глубины сущего... родился, сотканный из безумия и отчаяния... страх и смерть... Все!

Стиснутый мертвой хваткой одеревеневших пальцев нож взвился вверх и ринулся в раскрытую грудь Викинга. Неуловимая глазом тень взлетевшей руки тисками перехватила запястье, а тело ушло на излом. Выворачивая суставы неистовой болью, ломая траекторию полета, неведомая и неодолимая сила развернула сталь навстречу стремящемуся вслед за ударом телу, которое не может остановиться и закручивается, встречая свой клинок. Тонкое лезвие, легко раздвигая плоть, рвется прямо к сердцу...

Окружающие звуки громом прорвались к барабанным перепонкам Викинга. Не имея сил разжать пальцы, он все еще удерживал кулак, сжимающий рукоять ножа, вошедшего в грудь Камила.

Вадим подхватил обмякшее тело и опустил на брусчатку. Он неожиданно заметил, что широко открытые глаза умирающего стати менять цвет. Они уже не были выцветше-белесыми, какими виделись при первой встрече, и не казались бездонными и темными, как во время схватки. Яркая голубизна плеснула из самой глубины зрачков и разлилась по радужке. Такие глаза были в юности у Лешки Свиридова...