Михаил Нестеров - Скалолаз

Сергей пощупал голову: мнимое существо из сна как-то уж реально двинуло его лапой. Майор Рогозин рукоприкладство не практиковал, но именно его вспомнил сейчас Сергей: как бы тот прокомментировал сновидение. Сказал бы что-то вроде «сон о тебе сквозь бессонницу проклятий». Курочкин часто возвращался в мыслях к Рогозину, как будто говорил с ним, спрашивал совета, представлял, как поступил бы майор на месте рядового. Потому что вернулось то время, которое он провел в горах в военной форме, хотя он твердо был уверен, что ушло оно под воду, как Атлантида. Но вот вершина таинственной земли снова показала свой острый пик.

Спать больше не хотелось. Сергей посмотрел на часы: спал минут десять-пятнадцать. Похоже, это входило в привычку. И тут различил еле уловимые стоны.

Он быстро, но бесшумно освободился от рюкзака и осторожно выглянул из-за стены ледового убежища. Вокруг него на протяжении нескольких десятков метров громоздилась череда выступов и наклонных шпилей. Довольно крепкий ветер дул прямо в лицо, и второй стон Сергей услышал довольно четко. Глазами определил возможное место и поменял позицию, перебежав под новое укрытие. «Только не покупайте меня, ребята», – мысленно посоветовал он террористам, чувствуя предстартовую дрожь в руках.

Решение он принял мгновенно. Не издавая ни единого шороха, скалолаз взобрался по наклонной на вершину шпиля и распластался под углом на его грани. Обзор стал хорошим, позиция – выгодной. Теперь – кто кого пересидит. Но его позиция наверху была неожиданной, и он имел преимущество.

Сергей осмотрелся внимательней и увидел глубокий след в снегу: широкой розовой полосой он уходил за ледяную глыбу. Сложилось впечатление, что тут проволокли чье-то тело. И снова стон.

Сергей колебался. Все говорило за то, что за скалой раненый человек. Кто: террорист или же кто-то из чехов? И он опять мог ошибиться. Знакомые слова «откуда я мог знать» подстегнули его. Он проделал обратный путь вниз и на животе пополз по следу: правым плечом вперед, с пальцем на спусковом крючке.

Первое, что он увидел, были ботинки. Они носками уходили в снег, а рифленая подошва смотрела на Сергея. Человек был ранен, он лежал на животе и не двигался.

Сергей повернул его к себе лицом.

Прошло около часа. Снег сыпался сверху тяжелыми хлопьями, ветер сделал короткую передышку. Солнце медлило, и утро было на редкость серым. Сергей с состраданием смотрел на умирающую женщину. Помочь он ей ничем не мог.

Алина, поджидая русского спецназовца, выбрала себе точно такую же позицию – на островерхой скале. Скала была усеяна острыми каменными шипами, почти на самом верху один из них подломился под рукой Алины. Ее тело сползло на тридцать сантиметров, но и этого оказалось достаточно: другой шип, раздирая ей живот, вошел под желудок.

Алине было страшно, но теперь она благодарила русского парня за то, что он просто рядом, что она уйдет не в одиночестве, хоть кто-то закроет ей глаза. Но если бы был выбор и ей предложили Хорста, она бы предпочла умереть в одиночестве. Значит, не «хоть кто-то». Даже больше – тот, кого она должна была убить. Что это – ирония, гримаса справедливости, насмешка?

Ее взгляд лихорадочно метался по лицу русского парня, только иногда вдруг застывая: в эти мгновения Алина чувствовала, что все – конец. Но жгучая волна так же внезапно откатывала, и немка благодарила не бога – сейчас она молилась на этого парня.

«Как же его зовут? – дергались в ее голове мысли. Шеель называл его по имени, добавляя слово "титулованный". – А… Сергей. Жесткое имя. Хлесткое».

– У тебя есть второе имя? – Алина знала, что вместе со словами теряет силы, а значит, и минуты, последние в своей жизни. Но сейчас, когда он рядом, ей уже не хотелось умирать в полном молчании. «Я буду говорить с ним, и, может быть, смерть возьмет меня незаметно. А может, подождет, пока я закончу разговор. А вдруг он уснет? И смерть схватит меня!»

– Успокойся, я не буду спать.

– А… – Алина улыбнулась почерневшими губами: «Значит, он умеет читать мысли… Или я все-таки разговаривала?» – Я заговариваюсь, да? Я умираю?! Скажи, я умираю, да? Не бросай меня! Какое жесткое у тебя имя.

Алина торопилась. Слова ложились одно за другим, чтобы смерть не вклинилась между ними:

– У тебя есть второе имя? Это мне не нравится.

– Второе? Не знаю. Второе – Михайлович.

– Нет-нет. Это тоже жуткое имя. Кажется, что оно сложено из каких-то приветственных призывов. Тебе не кажется так? А я слышу рев толпы, толпа кричит: Ми! Хай! Ло! Вич! Как будто это интернациональная толпа, и каждый кричит на свой лад, на своем языке. А как девушки тебя зовут – не этим же ужасным именем!