Михаил Нестеров - Скалолаз

Флаг. Наш флаг. Российский. Большой. Вместо красного цвета – алый. Скоков еще матерился по этому поводу, требовал приобрести «нормальный», зачитывал, нацепив очки, текст из какого-то «нормативного акта»: «Флаг – это прикрепленное к древку или шнуру полотнище установленных размеров и цветов, иногда с изображением на нем герба, эмблемы… Но хер с ней, с эмблемой, я про установленные цвета толкую и хочу посмотреть на того дальтоника, который заказал флаг». Но за делами о флаге забыли.

«Так, – продолжал наблюдать Сергей, – маленькая палатка не наша. Вон та – тоже. А вот эти две наши. Так… А это кто?»

Выбираясь из рукава большой палатки, на воздух вышел Хорст Кепке. Он зябко повел плечами, поглядывая в сторону ледяной глыбы. Даже Сергею было видно, что он хочет последовать за женщиной. Кепке вздернул рукав куртки и посмотрел на часы. Жест нервный и вроде как нетерпеливый. Взгляд мужчины блуждал за глыбой, а сам он топтался на месте.

Сергей повел головой. Из-за временного укрытия показалась женщина. Смеется. Он приложил к ушам ладони и от напряжения закрыл глаза.

Эти двое разговаривали по-немецки:

– Меня ждешь?

– Ага.

Женщина засмеялась. Она сняла шапочку и тряхнула головой. По плечам рассыпались длинные волосы.

Сергей во все глаза глядел на эту странную пару, ничего не понимая. А те продолжали разговаривать. Он не расслышал, что спросил мужчина, но женщина потребовала от него impfbescheinigung – справку о вакцинации. Мужчина, видимо, на что-то решился. Он довольно громко произнес: «Aller anfang ist schwer» – «Лиха беда начало» – и резко шагнул к женщине.

Сергей ничего не понял, он увидел только вскинутые вверх ноги мужчины. Зависнув на мгновенье в воздухе, он ударился о твердый наст практически головой. А женщина… Она стояла перед ним на коленях и держала в вытянутых руках пистолет.

Сергей услышал обрывок странной фразы: «…reifendruck…» Женщина говорила о давлении в шинах. При чем тут шины? «А-а… – дошло до него. – "Спусти давление в шинах". Остынь, значит, это по-нашему, по-русски. Нет, куда я попал? Немцы, пистолет…»

В голову влезла совершенно дикая мысль: война.

Курочкин тряхнул головой.

Из соседней палатки показался еще один мужик с автоматом. Он пообещал застрелить Хорста, если тот продолжит домогаться Алину. И до Сергея долетело отчетливо: «Не относись к ней, как к французской шлюхе».

«Нет, куда я попал? – продолжал сам у себя допытываться Сергей. – Хорсты, Алины…»

Суровые немцы, ветреные француженки. Немецкие имена сменили русские – Слава, Виктор, Игорь, Женька… Все они там, в расщелине.

Сергей зло глядел на немку, влезающую в свою палатку. Двое мужчин продолжали негромкий разговор. Стало темно. Но пока еще видно, как небо заволакивают снежные тучи. Сергей просто не представлял, как он проделает обратный путь через ледопад, но другого выхода у него не было.

У него много чего недоставало. Теплой одежды, например, обуви, хоть какой-то еды; и силы были на исходе.

«Все равно я дойду». Он скрипнул зубами и стал осторожно подвигаться к мосткам.

Мирослав Кроужек принял от Петра Миклошко бинокль и долго разглядывал заснеженные палатки по другую сторону ледопада: над биваком клубился дымок, сновали люди, трехцветный флаг гордо трепетал на ветру.

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил у него Петр.

Вице-премьер не ответил. Он пытался разглядеть лица людей в бинокль. Но расстояние не позволило. Альпинисты под российским флагом выглядели тараканами.

Рядом с Кроужеком стоял начальник охраны – в теплом свитере, стеганых штанах и высоких альпинистских ботинках. В первый раз примеряя их, Новак сморщился: «Как корове седло». В горах, если не считать Татр, он не был. И здесь, на отметке свыше пяти тысяч метров над уровнем моря, ему дышалось с трудом. Нехватка кислорода заставляла Яна делать частые и глубокие вздохи. Медицинская норма для человека – шесть вдохов-выдохов в минуту, у Новака получалось десять-двенадцать. Голова кружилась.

Он тоже напрягал зрение, пытаясь как можно лучше разглядеть лагерь русских. Но видел он то же, что и его шеф.

От созерцания Новака оторвал восторженный окрик Петра Миклошко.

– Панове! – воскликнул он, по давней привычке обращаясь на польский манер. – Это гениально!

– Что гениально? – спросил Кроужек, отрываясь от бинокля.

– Русские. Они гениальны до глупости или глупы до гениальности.

– Очень здорово, – похвалил его вице-премьер. – Хорошо, что русские далеко и не слышат нас.