Александр Бушков - Капкан для Бешеной

– Можно нескромный вопрос?

– Ну-ка?

– Вам ни с каких вершин не пытались намекнуть, что там, на верхотуре, быстрее нас отыскали разгадку? А потому вежливо просят не увлекаться и не растекаться мыслью по древу, а следовать в должном направлении, поскольку с горы виднее?

Галахов ответил, практически не раздумывая:

– Вы знаете, нет. А это, сами понимаете, вселяет определенные надежды. Я, конечно, учитываю, что после вашего визита к Камышану…

Телефонный звонок был мелодичным – в кабинетах начальников все аппараты мяукают нежно. Галахов безошибочно отыскал среди шести телефонов именно тот, что подал признаки жизни, – и уже через несколько секунд его лицо нехорошо застыло, стало злым и хищным.

– Она здесь. Нет, сам поеду. – Кажется, он бросил трубку, не дослушав. Поднял глаза на Дашу. – Собирайтесь быстренько. Вашего опера нашли…

…Точное время смерти определить рано, сказал врач и был, надо полагать, абсолютно прав, но Даша, пребывавшая в тоскливом бешенстве, так что порой застилало глаза чем-то багровым, смотрела на него, как на врага, скомкала разговор столь хамски, что он откровенно обиделся. Сыскари, в темпе прочесавшие подъезд и парочку соседних, установили, что Славка пролежал около двух часов – в крохотном тамбурчике меж внешней дверью и внутренней, заслоняя запертый вход в подвал. Убийцы действовали предельно нагло, но выбрали, стоит признать, крайне эффективный метод: подъехала машина, средь бела дня двое, нетвердо державшиеся на ногах и вонявшие спиртным за километр, потащили в подъезд бесчувственного третьего, висевшего меж ними, как кукла. Волокли и громко приговаривали что-то вроде: «Слабоват Васька оказался…» Поскольку машина была довольно новой иномаркой, а одеты пьяные в дешевом стиле скороспелых хозяев жизни, со стороны дворовой общественности демаршей не последовало.

«Пьяный» (рядом с которым предусмотрительно положили пустую бутылку), лежал долго, и жильцы, как водится, не вмешивались – перешагивали через вытянутые ноги, кто-то оказался исполнен гражданского сознания настолько, что заглянул в лицо. Но, убедившись, что имеет дело с совершенно незнакомым субъектом, преспокойно ушел к себе.

Потом мужик с четвертого этажа собрался в подвал то ли за картошкой, то ли за утаенной на опохмелку бутылкой – второе вероятнее, хоть и крутил, косясь на пребывавшую тут же супругу, вид говорил сам за себя. Поскольку бесчувственное тело не давало отпереть дверь, мужик, матерясь, попытался оттащить препятствие в сторону, усадить – и быстро обнаружил, что «алкаш» ничуть не похож на ватную куклу, как следовало бы ожидать, а наоборот, окоченелый и, похоже, даже не дышит. Тут, надо полагать, сработала некая солидарность – обитатель четвертого этажа добросовестно попытался расстегнуть ворот. И обнаружил под курткой наплечную кобуру, а на свитере – две опаленных дырочки. И кровь на рубашке. Хватило совести позвонить, куда следует. Приехала машина ППС, сержанты нашли удостоверение, и поднялся надлежащий шум…

Несмотря на всю боль и тоску – немного у нее было настоящих друзей, а теперь на одного меньше, – какая-то часть сознания щелкала холодным арифмометром. «Глухарь». Типичнейший «висяк». Неизвестно, где в него всадили две пули, откуда его привезли, в каком месте он наступил на мину…

– Даже приблизительно не можете определить? – бесстрастно спросил Галахов.

– Нет, – сказала Даша. – Он второй день работал в «автономном плавании», а я не требую, чтобы мне докладывали о каждом шаге. Господи, я даже не знаю, куда он шел – то ли отрабатывал до конца связи Беклемишевой, то ли свернул с дорожки… Я только не сомневаюсь, что против нас – кто-то серьезный. И разворошили мы какое-то осиное гнездо – качественно ковырнули.

– Вот то-то, – сказал он тихо. – Вам не кажется, что вы, говоря военным языком, попали в вилку? Убиты ваш начальник и ваш подчиненный…

– Переживу, – сказала Даша. – Я пока ни на что опасное для меня не натолкнулась – не то что они… Что-то оба откопали… Насчет Воловикова не берусь судить, а вот Славу я освободила от всех текущих дел и бросила на Монро.

– Есть номер машины, только касаемо последней цифры разночтения, но это уже детали. Есть марка.

– Если есть номер и марка – это бригантина, – сказала Даша, нехорошо улыбаясь. – До сих пор они работали чисто, не стали бы так подставляться.

– Что-нибудь пропало, как думаете?

– Блокнота нет. А должен быть… От меня здесь нет никакого толку, разрешите, я поеду к Камышану?