Александр Бушков: Волчья стая

– А это, котенок, на всю жизнь впечатано, будь ты хоть сто лет честный бизнесмен. Не в жилу мне смотреть, как эта Машка меж порядочными на нарах отдыхает, дупло не предоставляя для общественного пользования… Ну, и все остальное.

– Сбеги, – посоветовал Браток.

– Из такой «Мурзилки» и бежать-то западло…

– Во, опять едет! – оживился Браток.

И все они, за исключением «персидской княжны», принялись жадно таращиться в ту сторону, откуда приближалось сладкое и пленительное видение, вполне материальное, впрочем.

Это фрейлейн Маргарита, лагерный врач в чине гауптштурмфюрера СС, изволила совершать обеденную прогулку – как давно и крепко подозревали обитатели второго барака (а может, и остальных бараков тоже), исключительно в садистских целях, ради нанесения дополнительных моральных травм. Рыжий конь – не ахалтекинский аргамак, но и не деревенская кляча – почти бесшумно ступал по толстому ковру пожелтевших игл, без усилий неся на спине очаровательное создание в черной эсэсовской форме, обтянувшей фигурку, как кожура сосиску, золотые волосы струились из-под высокой фуражки, рассыпались по спине, взлетали в такт конской поступи… Наступила такая тишина, что казалось слышно было, как кровь заполняет пещеристые тела. Кое-кто поспешил перевернуться на пузо, чтобы на давать лишнего повода для подначек.

– Кто скажет «Ох, я б ей впер», будет весьма неоригинален, господа, – резюмировал Столоначальник.

– А мне плевать, – сказал Браток. – Ох, я б ей впер…

– А ты баксы предложи, – усмехнулся Синий.

– Раньше надо было думать… Предлагал уже. Думаешь, чего у меня след на плече? Нагайкой, стерва, влепила от всей души. Я вам не рассказывал, как в Англии фаловал такую же куклу? Нет? Да вы чо, это ж песня… Короче, поехал я оторваться на озеро Лох-Несс. Вдруг, думаю, эта озерная чуча при мне вынырнет, а я ее на пленку щелкну – братва потом попадает… Ну, возьму с утра пару вискарей и гуляю по бережку. Как глаза ни таращил – нету никакого чудища. Говорю местным аборигенам – давайте в озеро полпуда динамита фуйнем, оно и всплывет. А они такая Азия – шары стали по чайнику, головами трясут, полицией пугают… Плюнул и пошел по кабакам. И попадается мне конкретная лялька, аппетитная – спасу нет. – Он добросовестно изобразил жестами смачные параметры. – Слюна бежит. А она вдобавок еще и из ихней ментовки, шляпка на ней такая клевая, форменная… Ну, мне ребята минимум на бумажке написали, вынул я бумажку и давай ей вкручивать: мол, ай вонт мейк лав, ай хэв вери мани… Вери, говорю, мани, баксы ей демонстрирую, а она, блядина, ржет и головенкой мотает… Ну, меня заусило, довел до штуки баксов, пошел бы дальше, только она, стервочка, оглянулась по сторонам – а мы в таком переулочке стояли глухом – да как двинет мне в солнечное, конкретно так, профессионально. Я как стоял, так и сел, а она слиняла. Еще язык показала, стерва. Я так прикидываю – лесбиянка попалась, иначе чего ж штуку баксов не взяла?

Когда утих соответствующий гогот, новоявленный Визирь грустно сказал:

– Бывает, друг мой, и печальнее. Летел я однажды из Шантарска в Питер, рейс ночной, людей не особенно много, а со мной была хорошая девочка, и были мы с ней только двое на всем ряду. Долго лететь, скучно… Прилегла она головенкой мне на колени, прикрыл я ее плащиком, вроде спит – и зачмокала голубушка не спеша, обстоятельно. Сижу я на высоте десять тысяч метров, и до того мне хорошо, друзья, словно в раю. И вот тут-то, в самом разгаре процесса, приносит черт пьяного дурака из первых рядов. Шел он из туалета, покачнулся и налетел на стюардессу, стюардесса падает на меня, я ее не успел поддержать, плащ слетает, я шарахаюсь, вся картина на обозрение, слава богу, не всеобщее, девочка моя пищит, стюардесса, пардон, охренела, такой пассаж…

– В туалет надо было идти, – со знанием дела заключил Браток. – Я на питерском аэроплане как-то стюардессочку в туалете дрючил. Тесновато, конечно, но свой кайф тут есть. Десять тысяч метров, за бортом ветер свистит, в дверь ломятся, а я ее – опа! опа! Такая манамба!

– В туалете серьезному человеку как-то и неприлично…

– Зато приятно.

– Интересно, Марго сегодня выдрючиваться будет?

– А для чего же она, по-твоему, сюда каждый день ездит?

– Ну, точно! Господа!

Господа в полосатом, как говорится, обратились в зрение, благо до широкой песчаной полосы по-над самым берегом озера было всего-то полсотни метров, меж ними и блестящей водой росло всего несколько деревьев, так что обзор открывался идеальнейший – мечта вуайериста. Маргарита быстро и умело расседлала коня, принялась уже медленнее избавляться от высоких сапог и черного мундира, под которым, как и в прошлые разы, не обнаружилось ничегошеньки, кроме загорелой точеной фигурки. Кровь клокотала и пенилась в пещеристых телах. Обнаженная златовласая красотка взмыла на спину коня, ловко его вздыбила, крупной рысью пронеслась вдоль берега.