Илья Деревянко - Инфернальная реальность

– Брысь, шушеры! – рявкнул Владимир, убедившись, что отданные им распоряжения выполнены добросовестно и в установленные сроки. Санитаров как ветром сдуло.

– Извините, не знаю вашего имени-отчества, – вежливо обратился к пенсионеру Ермолов.

– Антон Петрович, – тихо ответил старик.

– А меня зовут Володя. Расскажите, пожалуйста, что произошло и почему так взъелся на вас сволота Кудряшкин?..

Внимательно выслушав пенсионера и уточнив его домашний адрес, Ермолов сделался мрачнее грозовой тучи.

– Слушайте внимательно, пацаны! – обратился он к сгрудившимся вокруг «косилам». – За дедушку отвечаете головами! Буйных психов на пушечный выстрел не подпускать, дежурить по очереди. Захочет в туалет – проводите. Санитаров же не опасайтесь. Предыдущей смене я мозги вправил, сейчас займусь своей. А вы, дедушка, не расстраивайтесь. Послезавтра, обещаю, вернетесь домой!

– Сынок! – всхлипнул ветеран. – Сыночек! Век буду за тебя Бога молить!

– Ну ладно, ладно! – смутился Владимир. – Мне пора идти...

«Беседа» Ермолова со своей сменой как две капли воды напоминала предыдущую. Владимир давно усвоил – эти тупорылые скоты признают только силу! Завершив «воспитательный процесс», он возложил на санитаров персональную ответственность за здоровье Куницына, пинками выгнал их из дежурки, подошел к телефону и набрал номер Рудакова...

Они встретились неподалеку от клиники в машине Рудакова.

– Та же история, что с тобой! – подробно обрисовав ситуацию, с нескрываемым отвращением подытожил Ермолов. – С одним лишь отличием. Старого контуженого человека Кудряшкину удалось спровоцировать. Похоже, Кадыковы собираются оттяпать комнату деда. Есть же мразь на свете! Не понимаю, как таких земля носит?!

– Надо разобраться с «бородой», – уверенно заявил Вадим.

– Обязательно! – согласился Ермолов. – Но сперва пусть выпустит старика из психушки. Давай-ка навестим господ Кадыковых!

– Адрес знаешь? – спросил Рудаков.

– Да.

– Ну тогда поехали.

Взрычав мотором, черная «девятка» рванулась в темноту...

Супруги Кадыковы, каждый по-своему, коротали вечер.

Людмила, дебелая тридцатилетняя женщина, томно возлежа на диване, таращилась в телевизор, а Николай, устроившись в кресле под торшером, читал книгу известного в кругах гнилой псевдоинтеллигенции писателя Виталия Ерофейкина. Близкие знакомые знали Ерофейкина как спившегося полуимпотента карликового роста, обремененного многочисленными комплексами. Читатели – как косноязычного графомана, с манией величия и претензиями на изысканность. И те и другие были абсолютно правы. Однако с подачи определенных сил [30]Ерофейкина провозгласили «выдающимся», «утонченным», «элитарным» и прочая, прочая, прочая... В результате среди знакомых Кадыкова (тех самых «гнилых псевдо») считалось хорошим тоном порассуждать о его «творчестве» в хвалебных тонах, и Николаю волей-неволей приходилось «кушать» бездарное, бессмысленное чтиво, дабы не прослыть темным неучем. Ничего не поделаешь – имидж интеллектуала требует жертв! Книга называлась «Россиянка-Красотуля». Уныло вздохнув, Кадыков перелистнул страницу, с тоской отметив, что осталось еще ох как много, и в этот момент в дверь позвонили.

– Кто там? – настороженно спросил Николай Андреевич, обозревая лестничную площадку в японский телескопический глазок. На площадке стояли двое крепко сложенных незнакомых парней.

– Санитары из ПНД № 3, – ответил один из них – молодой, но с седыми висками. – Нас прислал Зиновий Михайлович Кудряшкин сообщить новости насчет Куницына.

– Тише, тише! – закудахтал сотрудник газеты «Ныне», торопливо отпирая замок. – Поговорим в квартире (Николаю вовсе не хотелось, чтобы соседи прознали о его грязных делишках). Ну?! – с надеждой выдохнул он, тщательно заперев дверь и проводив гостей в комнату. – Рассказывайте! Умер?! Да?!

Однако «посланцы психиатра» (Ермолов с Рудаковым, как вы, вероятно, догадались) повели себя самым неожиданным образом. Ермолов, выхватив нож, перерезал телефонный провод, притиснул ошеломленного Кадыкова к стене и бросил товарищу:

– Контролируй бабу. Разинет хайло – стреляй!

Рудаков направил на желто-зеленую от ужаса Людмилу дуло пистолета. Слабонервная мадам Кадыкова тут же написала на диван. «Рэкетиры», – трусливо подумал Николай Андреевич.

– Ма-а-амочки! Лишь бы в живых оставили!