Илья Деревянко - Изгой

Господи, лишь бы дотянуть до конца!!! Лишь бы не сорвать операцию!!! Я не переживу, если под самую завязку угроблю столь удачно начатое дело!!! Однако обошлось. Дрожь почти сразу утихла, а других симптомов пока не наблюдалось. В гостиной же стоял сплошной ор, в основном – мат (Темрюков с Шаповаловым надрывались). Вероятно, устали уговаривать Маркова «по-хорошему». Оба подонка топтались перед креслом, в котором с каменным лицом сидел начальник Управления, и изощрялись в чудовищном сквернословии. Они так увлеклись, что не слышали ни шума на первом этаже, ни нашего приближения. В итоге Владимир Анатольевич спокойно отворил дверь и выстрелил в спину одному из них, длинному и тощему (как потом выяснилось – Темрюкову). При виде рухнувшего ничком подельника низенький полковник Шаповалов крысой метнулся к столу, схватил рацию и завопил истошно, обращаясь к генералу:

– Прикажите своим людям бросить оружие!!! Немедленно!!! Вы знаете – мне достаточно сказать одно слово или не выйти вовремя на связь, и вашу семью мгновенно уничтожат!!! Прика...

– Заткнись, козел! – оборвал его Рябов. – Ни хрена ты уже не сможешь. Отвоевался!

– Ах та-а-ак?! – перекосился в бешеной гримасе коротышка и провизжал в микрофон: – Расход!!! Але-е-е? Расход, живо!!! Вы что там, оглохли?! А-а-а?! Баб в расход!!!

– Напрасно надрываешься, – заметил доселе молчавший начальник Управления, – рация твоих людей в кармане у моего человека. Неужто не слышишь, как она твой мерзкий голосок транслирует?!

Шаповалов запнулся на полуслове и дико вытаращился на нас с Анатольичем. Дошло-таки!

Между тем Марков не спеша поднялся с кресла и сокрушительным ударом сломал ему шею.

– Не мог удержаться, – извиняющимся тоном произнес генерал. – Уж больно этот подлец мне надоел.

– Зря, Игорь Львович, – покачал головой Рябов. – Подождали бы чуток! Я надеялся с его помощью выманить снайпера, засевшего в мансарде. А так – «выкуривать» придется!

– Давайте гранатами закидаю, – предложил я.

– Валяй, парень! – улыбнулся Марков. – Крыша дело наживное!

– Нет, лучше я! – решительно вмешался полковник. – Парень не в форме. Того гляди отключится!

– Иди, Володя, – пристально посмотрев на меня, кивнул начальник Управления.

Я начал было возражать, но... неожиданно упал на пол. Тело размякло, сознание затуманилось. Будто сквозь воду я услышал удаляющиеся шаги Рябова. Потом, спустя долгий промежуток времени, мощный взрыв и наконец довольный голос вернувшегося шефа:

– Чисто, Игорь Львович! Можно забирать семью из тоннеля и ехать в Т...й пансионат. Но капитана нам с вами придется тащить на руках. Видите – совсем плох!

– Неправда! Я вполне могу передвигаться! – обиженно возразил я, поднялся на ноги и... снова упал, сильно стукнувшись головой об пол. Перед глазами промелькнули друг за другом: пыточная камера, психушка, Рудаков со свернутой шеей, Марина Загоруйко верхом на помеле, выпавший в окно снайпер, еще какие-то рожи. Затем навалилась кромешная тьма...

Наш с Рябовым план сработал. По прибытии в Т...й пансионат (резервную базу начальника Управления) я ненадолго пришел в себя, позвонил Компьютерщику и попросил оставить дискету Самохина в камере хранения любого из городских вокзалов. Потом, спустя пять с половиной часов, вновь выплыл из небытия, перезвонил Коновалову, узнал, где именно тот оставил дискету, передал полученную информацию полковнику (надиктованный Рудаковым список шеф сам забрал у меня из кармана) и с чистой совестью отключился. На сей раз аж на целую неделю. Меня выхаживал личный врач Маркова, а роль сиделок и санитарок выполняли близняшки Ира и Света во главе с матерью Валентиной Васильевной.

Как мне рассказали впоследствии, все это время я балансировал на грани земного существования, и несколько раз меня реанимировали. Наедине с Марковым врач изрекал неутешительные прогнозы, однако я каким-то чудом выкарабкался. Аккурат к завершению операции «Прополка». Подробностей ее я не знаю, но результат налицо. Проклятая Структура бесследно исчезла. Обошлось, разумеется, без какой-либо шумихи. Начальник Управления задействовал профессионалов-чистильщиков, и все ликвидации выглядели или как «несчастный случай», или как «смерть от естественных причин». А СМИ и вовсе ничего не сообщали. Один лишь психолог Владлен Михайлович «повесился» у себя на квартире и удостоился полуминутного сюжета в программе «Криминал». С ним почему-то не посчитали нужным церемониться. Через десять дней после того, как пришел в сознание, я смог встать на ноги, но домой не поехал, а по совету начальника Управления остался отдыхать на базе до окончательного выздоровления.