Илья Деревянко - В режиме «Б»

– Постарайся вытянуть из него хоть что-то! – крикнул я Логачеву, кидаясь вдогонку…

Мысленно ругая себя за леность (не заучил намертво план дома. – Д.К. ) я минут пять петлял по запутанным коридорам, то поднимаясь вверх, то спускаясь вниз по лестницам. Сбиться со следа мне не давало шумное, надрывное дыхание толстяка, которому явно приходилось не сладко. Ясный перец, при таких-то габаритах! Тем не менее, сократить дистанцию мне не удавалось из-за частых, внезапных поворотов.

«Ничего! – посмеиваясь, думал я. – Куда ты на фиг денешься! Растряси жирок напоследок». Сам я дышал ровно, бежал размеренной рысью и даже не вспотел. В конце концов силы у повара иссякли. Он с разбегу ворвался в какое-то помещение (не забыв, однако, прихлопнуть за собой двери) и остановился там, дыша, как загнанная лошадь.

«Попался, кабанчик!» – усмехнулся я и вдруг насторожился. Почему, спрашивается, он носился взад-вперед по зданию, но ни разу не попытался выскользнуть наружу?! Допустим, через черный ход, который вел не на известный читателю двор, где в изобилии водились дятлы-караульные, а на глухие задворки с различными хозяйственными постройками. Они (постройки) представляли собой нечто вроде небольшой деревушки, и убийца мог бы там на время затеряться (или затаиться в одном из сараев), чем, несомненно, увеличил свои шансы на спасение. А он предпочел второй этаж, предварительно намотав с десяток кругов по особняку! Странно, не правда ли? Или очередной «спящий» совершенно обезумел от страха?.. Гм!!! «Никогда не считай противника глупее себя, пока не убедишься в отсутствии у него пульса», – мысленно перефразировал я любимое высказывание Логачева, горько пожалел, что не умею проламывать стены, подобно Васильичу, и за неимением иного варианта рыбкой нырнул в чуть приоткрытые двери, по ходу привычно переходя в длинный кувырок. Предосторожность оказалась совсем не лишней. Сухо протрещала автоматная очередь, и синхронно рявкнули два «вектора» [15]. Пули разорвали воздух как раз в тех местах, где должны были находиться моя голова и грудь, если бы я входил в помещение обычным способом. «Шустрые, засранцы», – подумал я, выхватив оба пистолета, приняв положение для стрельбы лежа и открыв огонь на поражение по разворачивающимся в мою сторону вооруженным «засранцам». Всего их было трое. Худощавый, но жилистый тип с «калашниковым» и два толстомясых амбала с «векторами», удивительно похожие друг на друга. Не иначе братья-близнецы.

В глазах повара сверкнуло откровенное торжество, мол, «ща-а-ас они тебя в три смычка! Никуда, падла, не денешься!».

Однако толстяк рано обрадовался – не учел уровень подготовки и боевой опыт противоборствующих сторон. Вернее, практически полное отсутствие последнего (с моей точки зрения) у его подельников. Я прожил в «режиме войны» более двенадцати лет, с того самого момента, как восемнадцатилетним мальчишкой попал в учебку спецназа ГРУ, в теплые объятия сержанта Бунина (муштровавшего новобранцев до потери сознания. В прямом смысле слова. – Д.К. ), а оттуда прямиком в пылающую мятежом Чечню, под чуткое руководство лейтенанта Серебрякова, которого другие офицеры называли за глаза «Головорезом». С тех пор я практически не расставался с оружием, а эти… В лучшем случае отмотали «срочную» где-нибудь в глубоком тылу. Для такого, как я, – живые мишени. Без всякого преувеличения. Короче, пока они разворачивались, я, стреляя с двух рук, продырявил автоматчику череп. А амбалам-близнецам вогнал по пуле в шею. (В корпус я сознательно не целил. Опасался присутствия бронежилетов.) Три тела рухнули на пол почти одновременно. Забулькала хлынувшая из разорванных артерий кровь. Конечности убитых задергались в конвульсии. А я пружинисто вскочил на ноги и деловито направился к повару, стараясь держаться между ним и дверями. (Еще удерет, собака! Гоняйся потом за ним!) Но толстяк, как выяснилось, не собирался больше драпать. Он спокойно стоял в углу, внимательно наблюдая за мной из-под бровей-щеток. Глаза у него были цепкие, холодные, совсем как у Логачева в экстремальной ситуации. Тело расслаблено. Мозолистые ладони у бедер.

«Похоже, профессионал-рукопашник, – подумал я. – Может, продырявить ему плечи на всякий пожарный или…»

– Слабо взять голыми руками? – словно прочитав мои мысли, тускло осведомился он. – Стрелять-то ты мастак, ну, а как насчет подраться? Не боязно?

– Все зависит от обстоятельств, – в тон ему ответил я. – И от степени целесообразности. На дешевые приколы меня не купишь. Зря стараешься… Ты лучше скажи, друг ситный, как у тебя со здоровьем? Сердце не беспокоит?