Илья Деревянко - Военный преступник

– А Сперанский? – ковыряя пальцем в желтых зубах, лениво поинтересовался «Брат Альфред».

– Свою задачу профессор полностью выполнил, – медленно, словно в раздумье ответил «Брат Хирам». – И, откровенно говоря, ученый старикашка нам очень помог. Без него мы бы замучались искать курган. В манускрипте-то место обозначено весьма приблизительно... Короче, без квалифицированного археолога осуществить запланированное было бы проблематично. Правда, поскольку курган благополучно найден, а гробница откопана – непосредственная надобность в нем отпала. Но... может, чем-нибудь пригодится? Не знаю. Предлагаю решить данный вопрос потом. В зависимости от настроения... Ага!!! Тащат!!! – глава глюкозовского фонда порывисто вскочил на ноги.

Обливающиеся потом Стас, Вася, Шевченко и трое боевиков-сатанистов на специальных ременных лямках волокли из гробницы вверх по лестнице гранитный жертвенник.

– Аккуратнее!!! Осторожнее!!! Не уроните священный предмет! – визгливо закомандовал Залумян. – Давайте, давайте! Пошевеливайтесь, бездельники!!!

По прошествии двадцати минут черный зловещий камень, наконец, водрузили в центре поляны. К тому времени Астахов со Сперанским успели натаскать из леса изрядное количество хвороста.

– Передохни пять минут да наруби дров, – небрежно бросил «Брат Хирам» тяжело дышащему Брыкуну. – А ты, детка, – обернулся он к Сержику, – возьми в подмогу парочку ребят и принеси из склепа некоторые необходимые для обряда вещи. Вот список. Не канительтесь там! Наши уважаемые гости давно проголодались!!!

Приготовления к дьявольскому обряду длились не менее двух часов. Жертвенник окружили ярко пылающими кострами, расположенными в форме пентаграммы [27]. Рядом с ним, на наспех сколоченном дощатом столе, Залумян лично расставил принесенные из погребальной камеры предметы. Бронзовую курительницу, объемистый алебастровый сосуд, похожий на распустившийся цветок лотоса, широкий золотой кубок с изображенными по бокам оскаленными звериными мордами, четыре серебряные чаши, одну железную, а также бережно положил длинный, острый кинжал с темной, богато изукрашенной рубиновым узором рукоятью.

В бронзовую курительницу насыпали раскаленных углей, а «Сестра Лаура» бросила на них горсть каких-то сморщенных, сухих корешков. Из курительницы поднялась тонкая, змеящаяся струйка голубоватого дурманящего дыма. В заключение трое «правозащитников» и глава глюкозовского фонда облачились в черные, с остроконечными капюшонами балахоны до пят, которые боевики секты извлекли из багажников джипов и на вытянутых руках благоговейно преподнесли хозяевам.

– Готово! – провозгласил «Брат Якоб» торжественно. – Пора начинать!

Повинуясь небрежному взмаху мохнатой ручонки Ихлова, Шевченко с Брыкуном приволокли из палатки Таню Меньшикову, развязали, грубо содрали с нее одежду и голую швырнули на жертвенник, лицом вверх. Несчастная женщина, видимо, до сих пор не оправилась от удара экс-легионера и даже не пыталась сопротивляться. Она лишь тихо, жалобно постанывала. Голубые глаза затянулись мутной поволокой. Обнаженная грудь подергивалась в неровном, прерывистом дыхании.

– Девка православная? – деловито осведомилась «Сестра Лаура».

– Да, но чисто формально: – с усмешкой ответил «Брат Хирам». – В церкви не появлялась с момента крещения (то бишь с годовалого возраста), а о Боге имеет довольно туманное представление. По сути вообще в Него не верит, полагаясь целиком и полностью на материалистическую науку! Так, вещий сон христианского фанатика она объясняла исключительно нервным расстройством. Дура, блин, набитая!!!

– Хорошо, – удовлетворенно кивнула жирная «жаба». – Значит, попадет после смерти туда, куда нам надо!

Госпожа «правозащитница» схватила со стола кинжал, коротко резанула Таню по шее и передала кинжал дальше, Залумяну... Свой удар нанес каждый из присутствующих. Последними били Сперанский и молдаванин Вася.

Раны Меньшиковой обильно кровоточили. Поначалу бедная врачиха вскрикивала, конвульсивно извивалась. Потом постепенно затихла. Белокурая головка безвольно свесилась на плечо.

Трудно полностью описать испытанные мною чувства. Боюсь, просто не хватит слов! Острая жалость, гнев, отчаяние... раздирали душу на части! Но что мог поделать я, обездвиженный и обезмолвленный чертовым «препаратом»?! Только смотреть, задыхаясь от лютой ненависти к сгрудившимся у жертвенника бесовским прихвостням.