Андрей Дышев - Аромат скунса

Час спустя двери бара с треском распахнулись, и оттуда, вместе с тяжелыми ударами рока, вылетел Гера. За ним, спотыкаясь и ломая высокие каблуки, бежала Вика. Она что-то выкрикивала и норовила ударить его кулаком между лопаток. Гера с ловкостью боксера увертывался, резко менял направление, чем распалял преследовательницу все больше.

– Я тебе устрою веселую жизнь!! Ты еще пожалеешь!! – кричала Вика, размахивая кулаками, но они каждый раз попадали в пустоту.

Гера свернул в подворотню, но тотчас выскочил обратно, а Вику до головокружения занесло, и она обрушила гору картонных коробок. Пока она выбиралась оттуда, Гера успел сесть за руль Скунса и завести мотор.

– Попадись еще мне! – мстительно выкрикнула Вика и, убрав с влажного лба налипшую прядь, сняла туфлю с поломанным каблуком и запустила ее вслед удаляющейся машине.

Не терзая свою фантазию поиском чего-нибудь новенького и оригинального, Гера оставил машину у станции фуникулера, добежал до дома с амурчиками и по навесу и карнизам добрался до окон второго этажа.

Хватаясь за край подоконника, он прошел по периметру весь дом, пока наконец не увидел единственное светящееся окно. Как и в первый раз, Гера не вполне ясно представлял, чего добивается, но не утруждал себя поиском ответа на этот вопрос. Он полностью доверился интуиции, словно лихому коню, который летел по ночной степи без седла, уздечки и подпруги, и Гера, закрыв глаза, крепко прижимался к его терпко пахнущей потной спине.

Приблизив лицо к заляпанному побелкой стеклу, он вдруг окаменел и даже дышать перестал. В скудно освещенной комнате происходило какое-то ритмичное, однообразное движение обнаженного тела. Еще не разобравшись в деталях увиденного, он почувствовал, как ударила в душу тупая ноющая боль.

Он боялся поранить себя куда сильнее, и все же любопытство одолело – то любопытство, с каким человек иной раз расковыривает старую рану или вскрывает нарыв: хоть и больно, но интересно. Гера присел, отыскал на стекле угол почище и прильнул к нему лбом.

На гимнастической доске, с оголенной грудью, лоснящейся, словно натертой маслом, лежал Пилот и выжимал обеими руками двухпудовые гантели. При каждом движении его лицо напрягалось, на лбу сбегались морщины, губы раздвигались, обнажая крепкие зубы. Бицепсы, натягивая кожу, выгибались упрямой дугой. Грудные мышцы приподнимались и опускались, словно тяжелые морские волны.

«Ничего не понимаю», – подумал Гера и в то же мгновение почувствовал, что пальцы соскальзывают с подоконника.

Пытаясь схватиться руками за воздух, он полетел вниз и с громким шлепком упал в корыто с голубой фасадной краской.

Жорик сидел за столом, греясь в лучах утреннего солнца, и смотрел на чашку с кофе. Маслянистая, как нефть, поверхность «бразильской ночи», обласканная танцующим паром, ритмично вздрагивала и покрывалась кольцами морщинок. Где-то недалеко работал молот, забивающий в землю сваи, и его удары легко проникали на охраняемый двор, подкатывались к хозяину, бесцеремонно забирались в его чашку и плескались там, словно морские львы.

Жорик думал о том, что где-то недалеко скоро вырастет еще один особняк, и в нем поселится богатый человек. Он знал многих соседей. Один из них работал в морском порту. Другой держал контрольный пакет акций местного цементного завода. Третий был хозяином ресторана. Но ни один из них не занимался столь дерзким, столь вызывающе-преступным бизнесом, как странный человек, представившийся Альбертом.

«Почему он мне доверился? – думал Жорик. – А если я связан с милицией и собираюсь сдать его? Он уверен, что я не смогу доказать его причастность к фальшивым долларам? Или же он считает, что мне просто невыгодно сдавать его милиции?»

Он умел неплохо просчитывать ходы, и сейчас, за утренней чашкой кофе, пытался предугадать, к каким последствиям может привести развитие отношений с Альбертом. Жорик чувствовал, что падение во двор бутылки и пачка фальшивых долларов – звенья одной цепи, но вот к чему эта цепь крепится и какую функцию выполняет, он понять не мог. То ли с ее помощью можно слить воду в туалете. То ли держать на безопасном расстоянии страшного пса. То ли…

Он сделал глоток кофе, поморщился и подозвал горничную, чтобы она принесла еще чашку, но погорячее.

Картонная крышка от коробки с тортом лежала посреди стола. Уборщики не посмели ее выбросить, полагая, что это вещественное доказательство на случай появления милиции. Жорик смотрел на фруктовый натюрморт, нарисованный на крышке, и чувствовал, что где-то здесь кроется некое странное несоответствие. Он взял крышку в руки и стал ее рассматривать. Обыкновенная крышка от обыкновенной картонной коробки. На боку, как положено, наклеен ярлык. «Торт фруктово-ягодный. Дата выработки 14 июля. Срок хранения 48 часов».