Андрей Дышев: Аромат скунса

Возможно, на этом этапе он бы закончил исследовать новостройку, если бы не увидел в окне Лисицу. Чувство, какое Гера при этом испытал, было настолько нежным, что он едва не свалился на гору щебня, находящуюся как раз под окном. Девушка, поразившая его воображение, сидела в плетеном кресле, которое было единственной мебелью в совершенно пустой комнате, и крутила в руках стопорное кольцо, подаренное Герой после благополучного возвращения с орбиты. Лицо ее, как могло показаться, выражало тихую печаль, и вся она излучала кротость и целомудрие. Гера любовался чудесным профилем Лисицы самым бесстыдным образом до тех пор, пока от избытка чувств не стукнулся лбом о стекло.

Девушка вздрогнула, вскинула голову и посмотрела прямо на него. Тусклая лампочка, торчащая в голом патроне под потолком, отбрасывала на стекло блики, и девушка вряд ли могла увидеть физиономию незваного гостя. Она поднялась с кресла и, медленно ступая по блестящему паркету, приблизилась к окну.

– Добрый вечер! – радостно объявил он, как только Лисица подняла окно.

Какое-то мгновение девушка смотрела на него в упор, затем вдруг побледнела, отшатнулась и отпустила раму. Та, словно гильотина, заскользила вниз и врезала Гере по пальцам. Если бы он не был пьян, то заорал бы так, что дом пришлось бы штукатурить заново.

– Вы сумасшедший! – произнесла Лисица, снова поднимая раму.

Она была напугана, хотя пыталась сделать вид, что рада появлению парашютиста.

– Разрешите войти? – спросил Гера, на всякий случай подпирая раму затылком.

В этот момент в комнату зашел уже знакомый ему мужчина с благородной проседью на голове. Скользя мягкими тапочками по паркету, он пересек не меньше половины комнаты, когда наконец увидел застрявшего в оконном проеме Геру.

Лисица снова отпустила раму, полностью доверив ее голове гостя, и отошла от окна на шаг, словно давая понять, что за свое поведение он будет нести ответственность самостоятельно и по полной программе. Тяжелая рама, стоящая на голове Геры, приносила ему некоторое неудобство, но выбора у парня не было. Обеими руками он держался за край подоконника, и если бы разжал пальцы, то неминуемо упал бы вниз.

Заинтересовавшись гостем, Пилот поставил кресло напротив окна, сел, закинул ногу за ногу и стал с любопытством рассматривать раскрасневшееся от алкоголя и напряжения лицо молодого человека. Гера тихо кряхтел, но улыбаться продолжал. Лисица, как всякая порядочная девушка, думала не о нем, а о своей чести.

– Папа, я не знаю, откуда он здесь взялся, – заверила она.

Гера быстро трезвел, и ему казалось, что череп уже дал первую трещину.

– Как зовут, сынок? – ласково спросил Пилот.

– Ы-ы-ы… – выдавил из себя Гера, уподобляясь штангисту, взявшему рекордный вес.

Шея устала и занемела. Гера понял, что долго не продержится. Он собрал в кулак всю волю и застыл, как скульптура Атланта – без какого-либо выражения на лице.

Лисица и Пилот продолжали с интересом рассматривать гостя. Гере захотелось плакать, что случалось с ним крайне редко. Ему на ум пришла страшная мысль, что хозяева даже не догадываются о том, какие муки ему приходится испытывать.

Но Пилот наконец встал с кресла, подошел к окну и, рассматривая глаза Геры, в которых уже затухал оптимистический блеск, заботливо поинтересовался:

– Вам рама не мешает?

Гера не мог даже кивнуть. У него хватило сил только на то, чтобы коротко ответить:

– Немного…

– Что ж вы молчали! – посетовал Пилот и взялся за раму.

Гера медленно на четвереньках перелез через подоконник. Очутившись в комнате, он с опаской посмотрел наверх. Обжегшись на молоке, дуют на воду, и Гера стал опасаться, как бы ему на голову не упал карниз, дверной наличник, кусок штукатурки или, в конце концов, потолок.

– Гера, – представился он и протянул Пилоту руку.

– Летчик-космонавт? Майор?

– Уже сержант запаса, – уточнил Гера, поглаживая темечко. – Меня разжаловали за пьянство в «Стопке».

Пилот положил Гере на плечо руку и повел по комнате.

– Ну, рассказывай, сержант запаса. С чем пожаловал?

Гера все еще продолжал озираться по сторонам.

– Я подарил вашей дочери кольцо, – сказал Гера. – Думал, это от шлюзовой камеры спускаемого аппарата, а оказалось, что это чека от гранаты «эф один». Они же похожи, как две капли воды! И моему другу приходится до сих пор сжимать гранату в кулаке. Ни выкинуть, ни в карман положить! Он в «Стопке» уже четвертый час сидит. В одной руке «эфка», а в другой стакан. Плачет и пьет. Пьет и плачет. А посетители под столами лежат. Официантка, как фронтовая санитарка, ползает по полу с большой бутылью, и наливает тем, кто громче стонет. А меня за кольцом послали.