Андрей Дышев - Чего не хочет женщина (Сборник)

Ольга выходит из магазина и направляется вслед за женщиной. Жертва не торопится, она что-то напевает себе под нос и спрашивает у проходящих мимо мужчин сигарету. Ольга смотрит в сторону, словно ищет нужный магазин, но чувствует, как расстояние между ними неумолимо сокращается. Она уже улавливает терпкий с горчинкой запах духов. Ольга оглядывается – как будто не разглядела вывеску какого-то учреждения. Сзади никого. Впереди только две пенсионерки с сумками, стоят нос к носу под одним зонтиком и разговаривают. Вот жертва поравнялась с темным переулком, остановилась, словно ее что-то насторожило, и посмотрела на шоссе. Может быть, она уже пожалела, что поссорилась со своим кавалером и ей приходится идти невесть куда под противным дождем, вместо того чтобы дремать в кожаном салоне «Мерседеса» под тихую музыку. Может быть… Но Ольга не думала о мыслях и чувствах незнакомки. Она побежала, выкинула в сторону руку и крепко схватилась за белый ремешок, срывая с плеча женщины сумочку.

Женщина даже вскрикнуть не успела, как Ольга метнулась в переулок, забежала в темный двор и, прыгая по кирпичам, скрылась за дверью подъезда. Там, во мраке, на минуту затаилась, открыла сумочку, на ощупь выгребла из нее деньги, а мобильник, губную помаду и документы вместе с сумочкой кинула под ноги. Уже не спеша вылезла в окно.

Тотчас подошел трамвай, и Ольга, удивляясь своему спокойствию, вошла в салон, села на заднее сиденье и предъявила кондуктору проездной.

«Это уже падение в бездну, – думала она, присматриваясь к лицам пассажиров. – Это прямой путь на дно. И на этом пути я с того мгновения, когда солгала и оставила Глеба у себя…»

Она сошла через две остановки, остановилась у хлебной лавки, и там, в свете витрины, пересчитала купюры. Семьсот долларов и четыре тысячи рублей…

Ольга купила батон и, откусывая на ходу, торопливо пошла к станции метро. Она вдруг поймала себя на мысли, что утратила чувство стыда и способна без каких бы то ни было моральных усилий сесть на грязный асфальт с протянутой рукой и громко, нараспев, произнести: «Люди добрые! Сама я нездешняя, помогите на обратный билет до дома…»

Мама даже не поинтересовалась, откуда Ольга взяла деньги на новую курточку и ботиночки для Ксюши, на ее любимые сосиски, на копченого цыпленка, на апельсины, бананы, яблоки, на все те продукты, которые уже давно стали в этой семье деликатесами.

– Молодец! – похвалила мама, принимая тяжелые пакеты. – Глеб, ты будешь сосиски на ужин?

– Сосиски для Ксюши, – сказала Ольга.

– Всем хватит! – махнула рукой мама.

Ольга скинула куртку на пол, кинулась на кухню, взяла маму за руку и подвела к Глебу, который сидел в комнате у Ксюши.

– Я хочу вам торжественно объявить…

– Что?! – с надеждой воскликнула мама.

– …что следователь прокуратуры обо всем догадалась! – выпалила Ольга.

Воцарилась гнетущая тишина.

– О чем именно она догадалась? – глухим голосом спросил Глеб.

– О том, что я прячу у себя в квартире убийцу!

Мама ахнула, прикрыла ладонью рот.

– Может, ты ошиблась? – шепотом спросила она.

– Нет, я не ошиблась. Следователь говорила со мной почти открытым текстом. Имейте в виду, со дня на день к нам нагрянут с обыском.

– Наверное, на допросе ты что-то не то сказала, – сдержанно упрекнула мама и посмотрела на Глеба. – Надо что-то делать. Надо что-то делать…

– Если Глеб хочет загреметь на нары и утащить за собой еще меня, то пусть продолжает жить у нас и варить обеды, – продолжала давить Ольга.

– Но не можем же мы выгнать его на улицу! – заступилась мама. – Это бесчеловечно!

– Я ухожу, – твердо сказал Глеб и поднялся со стула.

– Возьми меня с собой! – начала капризничать Ксюша.

– Глебушка, ну подожди! – заволновалась мама, шаркая следом за Глебом. – Надо все обдумать. Зачем же сгоряча…

– Вымойте за мной квартиру, – гробовым голосом говорил Глеб. – Чтобы ни следа, ни запаха. Зубную щетку – долой! Бритву – долой! И с Ксюшей еще раз поговорите, чтобы она ни словом обо мне не обмолвилась…

– Ой, беда какая! – вздыхала мама и качала головой. – И куда ты сейчас, на ночь глядя?

– На кудыкину гору. На нарах переночую.

– Только не надо вышибать слезу! – попросила Ольга. – Мое дело – предупредить тебя. А решение ты принимай сам.

– Погоди хоть немного! – начала развивать бурную деятельность мама. – Я тебе хоть чего-нибудь соберу. Теплые носочки, еду какую-нибудь.

– Ничего не надо, мамаша, – проникновенно произнес Глеб, прижимая женщину к груди.