Андрей Дышев - Два шага на небеса

– Ты что?! – хрипел он. – Ты что?! Пошутил я! Не знаю ничего!

Я отпустил его и, смягчая свою вину, потрепал студента по плечу.

– Извини, я тоже пошутил.

Мизин вышел. Некоторое время я сидел за столом, глядя на обрывок фотографии с этрусской пластиной, и думал о том, что моя голова забита обрывками фактов, из которых, как из битых черепков, я должен сложить большой кувшин и наполнить его смыслом. Пока вырисовывались лишь смутные контуры и наметки.

Госпожа Дамира скрывала какую-то тайну, возможно, тайну сына, и очень боялась разоблачения. После того как Стелла «рассекретила» меня за обеденным столом, Дамира немедленно попросила капитана, чтобы он открыл в ее каюте иллюминатор. Зачем? Не для того ли, чтобы выкинуть за борт какой-то компромат, который потом пришлось сжечь в унитазе?

Я еще раз посмотрел на обрывок фотографии. Ну и что в нем компрометирующего? Не похитил же Виктор эту пластину из римского музея, черт подери!

А как объяснить, что капитан пытался вступить с Виктором в сговор, предлагая ему тайно сбежать с яхты? Если капитан уверен, что Виктор – преступник, которого разыскивают власти, то логичнее было бы не поднимать шум, а сообщить на берег и дождаться патрульного катера. Не значит ли это, что капитан боится Интерпола и обыска «Пафоса» больше Виктора?

Я вышел в коридор и без стука открыл дверь капитанской каюты. Гостиная была пуста, столик с остатками закуски сиротливо стоял рядом с помятым диваном. Я приоткрыл дверку черного ящика. Ключи от кают висели на маленьких бронзовых крючках. Я снял ключ, помеченный биркой с цифрой 5, и вышел. Посмотрел по сторонам, прислушался и быстро подошел к каюте своей милой соседки. Замок приглушенно щелкнул, дверь беззвучно отворилась. Я вошел, прикрыл дверь и вставил ключ в замок, чтобы его нельзя было отпереть снаружи.

Каюта Алины ничем не отличалась от моей. Точная копия, с той лишь разницей, что через открытую створку платяного шкафа можно было увидеть пестрый ряд платьев да постель была застлана каким-то пионерским способом: одеяло сложено конвертом, а взбитая подушка поставлена на угол, напоминая наполеоновскую треуголку. И еще в воздухе стоял запах сладких духов.

Я стоял напротив пустого стола и не знал, с чего начать, явственно ощущая движение времени. Я совершал не бог весть какое преступление, и все же ужас сковывал мою волю, едва я представлял скрежет ключа в замке и удивленный голос Алины за дверью.

Тумба! Я поочередно выдвинул все ящики, найдя только пакет с нательным бельем.

Платяной шкаф… Ничего, кроме пустой дорожной сумки и одежды на полках.

Холодильник… Нетронутый комплект спиртных напитков.

Упав на колени перед кроватью, я просунул руки под матрац. Пусто! Заглянул под стол, под кресло. Ни-че-го! «Чиста, как ствол автомата…»

Я вскочил на ноги. Карт-бланш, который мне выдал капитан, не принес никакого результата. Я не мог, не хотел поверить в это! Я должен был за что-то зацепиться, хоть кончиками пальцев, хоть ногтями, хоть взглядом! Метнулся в прихожую. От злости ударил кулаком по панели гардероба с пустыми бронзовыми крючками. Все, больше смотреть нечего.

Я топтался у двери, понимая, что если сейчас выйду отсюда, то уже больше никогда не зайду. Взгляд упал на матовую дверь душевой кабины. Наступая на горло своему чувству, которое противилось обыску, я сдвинул дверь в сторону и, не заходя внутрь, посмотрел на зеркало, на полочку, тесно заставленную флаконами с косметическим молочком, гелем для душа, дезодорантом, кремом, шампунем и пеной… Я замер, не сводя глаз с голубого бритвенного станка «Жиллетт». Взял его в руки, посмотрел на сверкающее сталью двойное лезвие. Что меня насторожило? – подумал я. У каждой женщины есть такой станок. И ничего удивительного, что…

Я надавил на маленькие круглые кнопки, и блочок лезвия упал мне на ладонь. Положив станок на прежнее место, я подошел к двери, прислушался, затем открыл замок и вышел в коридор.

Вернувшись к себе, я с порога кинулся в туалет, опустился на колени и заглянул под унитаз. Мизин таким способом умудряется зарабатывать деньги, подумал я, доставая из-под никелированной трубы выброшенное вчера двойное лезвие, очень похожее на то, которое я крепко сжимал в кулаке.

Потом сел за стол, включил лампу и положил перед собой оба лезвия.

Мне не понадобилась лупа – обязательный атрибут всякого уважающего себя сыщика. И на одном, и на втором лезвии, на верхних ребрах блочков, без труда можно было рассмотреть мелкие царапины, оставленные одними «клешнями» станка. Эти царапины напоминали остроугольные галочки и были настолько похожи друг на друга, что их по ошибке можно было принять за фирменные логотипы.