Андрей Дышев: Два шага на небеса

– Марина! – крикнула она кому-то в темноту. – Неси сюда аптечку!

Я не знал, как объяснить женщине, что случилось с моей попутчицей. Проблема, которая требовала незамедлительного решения, выросла до угрожающих масштабов. Я, конечно, допустил ошибку, что заехал в кемпинг. Надо было гнать до Алушты, но мне очень хотелось скинуть внезапно возникшую проблему на чужие плечи, в крайнем случае разделить ее с кем-нибудь.

В фойе вбежала неуклюжая женщина и принесла с собой запах хлорки. Она поставила на стойку коробку из-под обуви. Администратор придвинула к коробке лампу. Она делала сразу три дела: продолжала накручивать телефонный диск, перебирала содержимое коробки и спрашивала меня:

– Так что там с вашим умирающим? Сердце? Марина, у нас, кажется, был валидол?..

«Не дай бог, – подумал я, – оказаться на месте побитой девчонки среди таких же беспомощных людей, как я и эти бабы. Никаких шансов на спасение!»

Надо было начать действовать, делать все, что я мог.

– Найдите в справочнике номер первой горбольницы, – приказал я. – Звоните, пусть готовят бригаду реаниматоров. Скажите им, что сильно избили девушку, она без сознания.

– Хорошо, хорошо! – с нескрываемым облегчением ответила администратор. Она обрадовалась, что ей больше не придется отрабатывать деньги.

Я повернулся и бегом устремился на улицу. Ливень с неослабевающей силой продолжал сотрясать жестяную крышу подъезда и плоскими струями стекал на ступени. Когда я открыл дверь машины и посмотрел на девушку, то стало ясно, что ее состояние ухудшается намного быстрее, чем я предполагал. Она уже лежала на животе, голова ее безжизненно свисала с сиденья, и с губ на коврик срывались крупные капли крови.

У нее открылось легочное кровотечение! Девчонка не выдержит дорогу с перевала до Алушты, на этот счет у меня не было уже никаких сомнений. С ужасом я понял, что теперь только от меня зависит, будет несчастная жить или нет. Подняв ее на руки, я вынес девушку из машины и кинулся в фойе, ногами распахивая перед собой двери.

– Холодной воды! – закричал я с порога. – Быстро! Простыню! Полотенце!

Марина, пахнущая хлоркой, и администратор, отбрасывая на потолок демонические тени, кинулись в коридор. Кто-то из них барабанил каблуками, кто-то шаркал тапочками. Шума было много. Я опустил девушку на диван и шагнул к стойке, чтобы взять керосинку. В этот момент мне в глаза ударил луч света.

– Что здесь случилось? – услышал я мужской голос. – Я врач. Моя помощь нужна?

Это была манна небесная. Я испытал удивительное чувство: словно сидел за штурвалом вошедшего в штопор самолета, и тут рядом объявился опытный летчик и попросил подвинуться.

Я поднял лампу над головой. Желтый лепесток пламени скупо осветил молодого мужчину лет тридцати, худощавого, с ровным высоким пробором, от которого в стороны расходились волны коротких смоляных волос. Крупный и несколько длинный нос придавал лицу хищное и строгое выражение. Глаза его были круглыми, одинокими на лице, отчего напоминали два торфяных озера посреди степи – ни надбровные дуги, ни скулы не отягощали их. Одет он был в спортивный костюм, в какие любят рядиться рыночные торговцы, причем, одеваясь на ходу, еще застегивал «молнию» куртки.

Я кивнул на диван. Врач перевел на него луч своего фонарика, быстро подошел к девушке, посветил ей на лицо, на мокрую рваную майку и протянул фонарик мне.

– Что с ней? – коротко спросил он, опускаясь на колено и сильным движением разрывая майку, оголяя девушке грудь.

Я в двух словах пересказал события последних сорока минут. Врач щупал пульс на безжизненной руке, приподнимал веки, давил пальцами мягкий живот. Расплескивая воду, в фойе вбежала Марина с тазиком в руках.

– Вы просили воду? – спросил меня врач и отрицательно покачал головой. – Нет, вода не нужна.

– Я думал, у нее открылось легочное кровотечение, – объяснил я.

– Она прикусила язык, – ответил врач. – Глубокий обморок, вызванный, наверное, сильным душевным потрясением. Ее надо согреть, растереть водкой, напоить горячим чаем и уложить в постель.

Я понял так, что эти рекомендации надлежало осуществить мне.

– Вы не могли бы мне помочь?

– Ни о чем не беспокойтесь, – ответил врач. – Я все сделаю сам.

Он почувствовал мой недоуменный взгляд, повернулся ко мне лицом, и его тонкие губы дрогнули.

– Всю ответственность я беру на себя. Это мой долг. Можете с чистой совестью ехать дальше и ни о чем не беспокойтесь. Спасибо вам.