Андрей Дышев - Два шага на небеса

– Вы лжете, Эмина, – глухим голосом сказал Виктор, прижимая к носу платок, который ему дала сестра. – Отец не доверял вам и не собирался вступать с вами в брак. По этой причине он никогда не приглашал вас к нам в номер, не говорил об истинной ценности пластин и тем более о том, куда я пластины прятал.

– Извините, молодой человек! – повышенным тоном возразила мадам. – Это сейчас молодежь спит друг с другом на второй день после знакомства. А в те годы с моралью было все в порядке, и, даже если бы ваш отец пригласил меня к вам в номер, я бы отказалась от этого предложения. У нас с ним была настоящая крепкая дружба!

– Дружба? – усмехнулся Виктор. Было видно, что даже слабая улыбка доставляет ему страдания. – За день до вторжения турецких войск в Фамагусту, несмотря на то что отец простудился и лежал в постели, вы оставили его и сбежали в Кирению к своим родственникам, среди которых ваша лояльность к турецким войскам была бы особенно хорошо заметна.

– Что?! Какую гадость вы говорите! Не верьте ему! – начальственным тоном приказала мадам. – В то время он был сопливым мальчишкой, не способным судить о сложных взаимоотношениях взрослых! Что вы помните, если вам тогда было шесть лет!

– Лично я помню, как в шесть лет родители возили меня на море, – увлекся темой спора Петруха. – Это было под Одессой, в Чабанке. Мать заставляла по утрам пить кефир – я его ненавидел. Помню одноэтажные фанерные домики, в которых мы жили, марлю на двери от комаров, койки, тумбочки. Но комнату, в которой мы жили, я бы сейчас не нашел – это точно.

– А вы, Виктор, уверены, что найдете номер? – спросил Алик.

– Мы найдем его по виду из окна, – за брата ответила Стелла.

– Стелла! – угрожающе произнесла мадам. – Вспомните о нашем договоре! Не делайте ошибки!

– Вот что, мамаша! – вспылила девушка. – Отвяжитесь от меня!

– Я из-за вас продала виллу! – Мадам попыталась разжалобить девушку. – Я историк! У меня в жизни ничего нет, кроме этих пластин! Вы отняли у меня сына! Теперь хотите отнять память о молодости и любви!

Девушка взяла с пола начатую бутылку с минералкой, намочила бурый от крови платок и приложила его к переносице Виктора.

– Хотите, я заплачу еще больше? – не сдавалась мадам. Ее голос уже утратил былую твердость и дрожал. – Я поговорю с родственниками, мы продадим квартиру в Никосии! Продадим обе машины! Земельный участок в Карпасии! Я все, все продам! Я умоляю вас!

К величайшему изумлению всех присутствующих, мадам вдруг рухнула на колени перед Стеллой и попыталась удариться лбом о ее туфли.

– Отстаньте же наконец от меня, от нашей семьи! – произнесла Стелла, с презрением глядя на женщину. – Поймите, что мне уже ничего не надо, кроме жизни и здоровья брата!

Мадам медленно поднялась с пола. Лицо ее было перекошено от ненависти.

– Идиотка! – прошептала она. – Один раз ударили ее братика, так она уже сопли распустила. А могла бы заработать полмиллиона фунтов! За такие деньги можно и носом, и зубами пожертвовать. Все равно подохнете – и ты, и твой братец. Я дам против вас показания в полиции! Я найму киллера! Я вас разорю! Я тебя, сучку, на панель брошу!

– Мороз по коже, – признался Алик.

– Бабушка! А вы не много на себя берете? – уточнил Бэтмен.

– И против вас дам показания! – Мадам перенацелила угрозу, злобно взглянув на Бэтмена.

– И против меня? – поинтересовался Петруха.

– Совершенно верно! – подтвердила мадам. – Вы будете отвечать перед судом за то, что избивали моего сына!

– Она сходит с ума, – шепнула мне на ухо Лора.

– А меня за что? – продолжал развлекаться Бэтмен.

– За то, что убили Мизина! – не задумываясь, выпалила мадам.

Все, кроме Алины, начали посмеиваться. Это распалило мадам еще сильнее. Она стала крутиться на каблуках посреди комнаты и тыкать пальцем в каждого, на кого падал ее взгляд.

– И на вас! – пригвоздила она обвинением Лору. – За то, что суете нос не в свое дело!

Взгляд мадам упал на меня:

– А вас за то, что на яхте стреляли в моего сына!

Она повернулась на каблуках к окну.

– А вас, милочка, – сказала она Алине, – за то, что сотрудничаете с бандитами!

Мадам на мгновение замолчала, ее взгляд метался по лицам. Она запуталась, забыв, кто еще не попал под меч ее правосудия. Наконец она вперила взгляд в Виктора, и по ее губам пробежала самодовольная ухмылка.

– А вас, молодой человек, я буду судить за то, что вы прикидывались моим сыном!

Это был апогей ее сольного номера. Комната взорвалась смехом. Кажется, смеялся даже Виктор. Только Алина выделялась статичностью и безэмоциональностью. Ее взгляд, холодный и глубинный, как свет далекой звезды, был устремлен на меня, и я понял, что она еще не отыграла.