Андрей Дышев - Два шага на небеса

– Братаны! – орал он невнятно. – Давайте по справедливости. Эта баба – моя добыча…

– Заткнись, дебиленок! – оборвал его голос из окна фойе. – И послушай теперь меня! Ты думаешь, скот, что можешь нас провести как лохов? Тебя только за порошок убить надо! А за то, что ранил Петруху…

– Послушай, Серый, да он первый в меня палить начал! – попытался оправдаться Мизин.

– Брось пушку, тогда поговорим, – предложил Серый. Мизин проявил чудеса догадливости и пистолет не бросил, понимая, что после этого жизнь его станет короче ровно на всю оставшуюся жизнь.

– Предлагаю сделку! – заорал Мизин, но поперхнулся и закашлялся. – Я отдаю вам половину, и мы в расчете!

– Половину – это как? Две ноги и задницу? – донесся из фойе хохот Серого.

– Ты отдаешь нам все, – вмешался в переговоры Петруха, которого я узнал по низкому голосу. – И это будет плата за то, что мы устроили тебе побег, снабдили паспортом и посадили на яхту. Понял, говнюк?

Напрасно Алина все это затеяла, подумал я, приподнимая плечи и опираясь спиной на горячий передок автобуса. Паспорт дебиленку сделали братки, никакого отношения к убийству Нефедова Мизин не имеет.

Я откинул барабан и пересчитал патроны. Всего две штуки. Можно было оказать браткам услугу и прикончить Мизина, но я не был уверен, что они в благодарность отпустят нас с миром. Стеллу точно не отпустят – спасибо за медвежью услугу Алине! Поволокут ее в отель, уговорят или, что вернее, заставят показать комнату Челеша. А что потом? Потом они перевернут ее вверх дном, найдут хрен с маком и в расстроенных чувствах прикончат Стеллу. А потом, по закону жанра, они обязаны будут убрать свидетелей. Так что «мастерпис» мне еще пригодится.

Я затолкал его под брючный ремень и снова рухнул лицом в песок, так как из окон отеля прогремело несколько автоматных очередей, которые заглушили страшный вопль Мизина и душераздирающий женский визг. Стрельба стихла. Я прыжком достиг двери и заглянул в салон. Там висела пыль, которая как бы налипла на продольные нити солнечного света, пробивающегося через многочисленные дыры в обшивке автобуса. Мадам и Лора лежали на полу в том же положении, в каком я их оставил минуту назад, и тихо поскуливали. «Слава богу, живы!» – подумал я и заглянул под днище. Словно через узкую амбразуру я увидел Мизина, лежащего на боку с изуродованным пулями лицом. Рукой с пистолетом он все еще обнимал Стеллу, хотя душа его уже парила над Мертвым городом.

– Стелла! – сдавленно крикнул я.

Она тотчас отозвалась – не шевелясь, не отрывая лица от песка, отчего голос показался утробным и будничным:

– Чего тебе?

– Эй, соотечественник! – долетел до меня окрик Серого. – Хватит ползать! Выходи! Это тебе не Россия, здесь можно сначала и побазарить.

Раздался дружный смех. Чувствуя страшную усталость, я сел на порожек автобуса, который зиял дырами как дуршлаг, и принялся отряхивать брюки.

– Стелла жива? – первым делом спросила мадам, поднимаясь с пола. – Девочка моя! Как этот мерзавец глумился над тобой!

Она с лавинной напористостью рванула из автобуса, перешагнув через мою голову, и кинулась обнимать Стеллу, которая с убийственным выражением лица декольтировала платье и вытряхивала из-под черного лифчика песок.

– Ой, мамаша, да отстаньте вы от меня!

– Цыть! – конспиративно заткнула девушку мадам и погрозила ей кулаком.

Петруха подошел к убитому Мизину, носком ботинка ткнул в изуродованную голову, склонился и вынул из коченеющей ладони пистолет.

– Пошли! – сказал он мне спокойно и даже доброжелательно. – И гарем свой забирай.

Он был ранен в плечо, но пуля, по всей видимости, лишь задела кожу; рана была туго стянута носовым платком, на котором выступило совсем немного крови, и, должно быть, не доставляла особенных неудобств.

Серый, который во время перестрелки очень умело маскировался за оконной рамой, стоял у дверей и пялился на Стеллу, которая с невозмутимым видом продолжала стряхивать налипший к плечам песок. Он был худощав, как и Петруха, лыс, зато выращивал под нижней губой курчавую козлиную бородку. Потертые джинсики на его тощей заднице удерживались лишь благодаря подтяжкам. «Калашников» в его руках, который вызвал в моем мозгу невольные ассоциации, казался слишком большим и тяжелым для высохших жилистых рук.

– Напугался, зайчик? – с видом воина-освободителя, этакого Бэтмена, спросил он Стеллу, когда она поравнялась с ним. «Зайчик», превосходящая весом, ростом и, возможно, физической силой Серого, взглянула на него, содрогнулась от ужаса и, зажмурив глаза, произнесла «ой!», будто у нее внезапно начались схватки.