Андрей Дышев - Инструктор по экстриму

Мира не думала, что все это так плохо кончится. Была уверена – Гере ничего серьезного не грозит. Подумаешь, слегка парень испугается, немного понервничает. Самое плохое – один-два допроса у следователя, а все остальное – как с гуся вода. Что касается Лены, то она вообще не должна была близко подходить к лагерю. Место встречи с Мирой – на противоположном берегу, как раз на той поляне, где Мира впервые почувствовала власть мужчины над собой…

Она тихо вскрикнула от резкого прикосновения к ее лодыжке. Не успела понять, в чем дело, как потеряла равновесие, упала на землю и по прелой листве съехала в овраг, как по детской горке, и сарафан задрался чуть ли не к самому подбородку. Слезы все еще заливали глаза, и все предметы вокруг себя она видела так, словно находилась под водой. Но Геру различила совершенно отчетливо и закричала бы, если бы он не закрыл ее рот ладонью.

– Тихо! – шепнул он, прижимая ее голову к своему обнаженному торсу. – Ты ее не видела?

Мира всхлипнула ему в ладонь, еще крепче прижала ее к губам и отрицательно покрутила головой. Он потянул девушку за локоть, на дно оврага, густо поросшее тонкими кривляющимися деревцами. Она едва отрывала от земли ноги, скользила, теряла равновесие и не понимала, можно ли уже радоваться этому чуду, или же это всего лишь какое-то недоразумение, галлюцинация, отложенная на минуту казнь. Не останавливаясь, она водила рукой по его смуглой спине с пунктиром позвонков посредине, на ощупь отыскивая раны, источники обильной крови, залившей всю палатку, но кожа его была гладкой, живой, и под лопаткой отзывались тяжелые и частые удары сердца.

Наконец под древним замшелым камнем он повалился на листву и притянул Миру к себе. Раскачиваясь, словно собираясь молиться, он тяжело дышал и смотрел на нее совершенно счастливыми глазами, под которыми отчетливо обозначились темные круги. Они сидели друг против друга, держались за руки и шумно дышали. Когда до Миры дошел смысл всего происходящего, она кинулась Гере на шею, и слезы с удвоенной силой полились из ее глаз. Она целовала его так торопливо, что впору было подумать, будто его целует сразу несколько девушек одновременно.

– Любимый… любимый… – повторяла она и не могла подыскать какие-либо другие слова.

– Мира, подожди, – бормотал он, пытаясь осторожно отстраниться от девушки. – Ты должна мне сказать…

– Все потом… подожди… ты жив… Ты что – фокусник или бог?..

– Все проще. Я распорол заднюю стенку и выполз из палатки до того, как она начала стрелять.

– А кровь?

– Какая кровь? Не знаю никакой крови… Может быть, она прострелила баклажку с кагором… Пять литров все-таки!

– Я… я… – захлебывалась слезами Мира, – думала, что ты уже мертвый…

– Нам опасно здесь оставаться. Тебя ищет Лена… Твоя сестра… Мира, но подожди же!

– Она не сестра… Она уже никто для меня…

– Ты знаешь, кто она?

– Не надо, умоляю тебя, не надо!

– Ты должна сказать, что вас связывает!

– Я люблю тебя! Я люблю только тебя!

– Мира, эта женщина убила человека. Я должен знать, что тебя связывает с ней.

Девушка зажмурила глаза, отрицательно покачала головой и потянулась к Гере, словно за спасательным кругом. Он не позволил ей снова обнять себя, взял ее руки и прижал к своей груди.

– Ты слышала, о чем я тебя спросил?

– Гера, родненький, я никого не убивала! Я люблю тебя – разве этого не достаточно?

– Ты знаешь, чем она занимается?

– Да, – прошептала она, не открывая глаз. Слезы сочились из-под закрытых век.

Он судорожно сглотнул, тоже крепко зажмурился и тряхнул головой, желая проснуться. Она созналась. Она знает, что Лена – убийца.

– Она тебя ждет, – едва смог выговорить он.

– Да, – еще тише повторила Мира и вдруг склонилась над его коленями и стала целовать его руки. – Не бросай меня, пожалуйста… У меня больше никого нет, кроме тебя… Ты одно у меня солнышко…

Он кусал губы и не замечал, как рот наполняется соленой слюной. Ее волосы щекотали ему запястья, а от нежного прикосновения ее губ к ладоням у него сводило скулы.

– Плевать на нее, – произнес Гера, дрожащей рукой гладя Миру по голове. – Мало ли кто с кем когда-то общался… У меня тоже был школьный друг, а потом в тюрьму сел… Мы же не отвечаем за поступки других, правда?

Он не ее оправдывал. Он спасал свое сердце, хозяйкой которого Мира уже давно стала. Она кивала. Уже земля просолилась от ее слез. Как хорошо он говорил! Они уедут, сотрут свое прошлое, замажут его толстым слоем белил и начнут писать жизнь по-новому. Он – Адам, а она – Ева, и нет на Земле ничего, кроме их Любви и их Будущего, наполненного солнечным светом. И Мира, разбитая его великодушием, на которое не имела ни малейшего права, продолжала стоять перед ним на коленях, низко склонив голову, и бессвязно бормотала слова любви…