Андрей Дышев - Инструктор по экстриму

– Ну что? – спросил директор, провожая Пузырькова к выходу. Они остановились перед дверью. – Какие-нибудь версии уже есть?

– Конечно, – живо отозвался следователь.

– Если не секрет… Очень хотелось бы узнать…

– Не секрет. На этот момент у меня, как минимум, четыре версии.

– Четыре? – удивился директор, ожидавший однозначного и конкретного ответа.

– Первая: он убит, а труп закопан, растворен в кислоте, расчленен, сожжен, утоплен в море, – начал перечислять Пузырьков, загибая пальцы на руке. – Вторая: он покончил с собой – спрыгнул со скалы, утопился, застрелился, повесился в лесу. Третья: он совершил преступление и скрылся от правосудия. Четвертая: он без сознания или мертвый, под чужим именем, лежит в больнице или в морге…

– Понимаю, – произнес директор, то ли с уважением, то ли с состраданием глядя в глаза следователю. Хоть директор ничего не понимал в юриспруденции, сейчас он вполне определенно представлял, какая огромная работа еще предстоит следователю.

Пузырьков сел в служебную «Волгу». Водитель, дремавший за рулем, убрал с лица кепку, придвинул сиденье и взялся за ключ зажигания.

– Куда едем? – спросил он.

Пузырьков протянул ему бумажку с домашним адресом Миры.

– Заскочим сюда. Не думаю, что я там надолго задержусь. И сразу в прокуратуру. Сегодня ты мне больше не понадобишься.

«Волга» с оглушительным ревом рванула вперед, но через сотню метров остановилась. Дорогу перегородил «КамАЗ» с краном на кузове. Его стрела медленно вращалась. На крюке висело нечто похожее на панель дома с оконным проемом.

– Что это? – спросил Пузырьков. – Как будто из картона.

– Кино снимать будут, – ответил водитель, закуривая. – Бутафорный дом возводят. Потом, видимо, его будут крушить, как сейчас в кинематографе модно. Они уже третий день здесь копошатся…

– Боевик? – спросил следователь.

– Что?.. А, ну да, боевик! Со стрельбой, со взрывами, как положено… Вон там, под пальмой, видите, две битые машины? Их нашпигуют взрывчаткой и подорвут… Говорят, огня здесь будет много.

Они постояли минут пять. Наконец у водителя закончилось терпение, и он принялся выворачивать руль.

– Объедем-ка вокруг гостиницы, – сказал он. – Здесь и до утра проторчать можно…

Мира сидела на камнях в той же позе и в том же месте, где он ее оставил.

– Ну? – спросила она.

Гера отрицательно покачал головой. «Не слишком она и взволнована, – подумал он. – Уже небось сочинила для себя оправдание».

Они молча смотрели, как вокруг облизанных течением камней кипят буруны.

– Не обратила внимание, к какому берегу он был ближе? – спросил Гера.

– К нашему.

– Тогда на противоположном его искать нет смысла. Если его выкинуло на камни, то на нашу сторону.

– Не обязательно, – бесцветным голосом возразила Мира и опять уставилась на реку.

Гера подошел к бревну, к которому была привязана веревка, постучал по нему ногой, затем выволок из-за камней и скинул в воду. Мира, провожая деревянную торпеду глазами, усмехнулась.

– Правильно, – сказала она. – От улик надо избавляться.

Гера сам себя не узнавал. Он думал, что после таких слов Мира обязательно должна быть выкупана в реке с головой и названа самыми безобразными словами, на которые богата отечественная речь. Но вместо экзекуции он лишь устало взглянул на нее и спросил:

– Ну? Что теперь будем делать?

– А ты что предлагаешь?

– Надо искать.

– Что?

– Не «что», а «кого»! – с возмущением поправил Гера. Она имела в виду труп, а он – живого Некрасова.

– Не сейчас же, – возразила Мира. – Мы и без того долго здесь торчим.

Она была права. Недоумение группы могло перерасти в подозрение. Надо было настроиться на серьезную и продолжительную игру. Надо было внушить себе, что ничего не случилось, что Некрасов всего лишь пошел в старый лагерь искать свои часы, надо улыбаться, шутить, рубить хворост, расставлять палатки – словом, вести себя как обычно. Он был готов к этой игре. А Мира?

– Значит, так, – произнес он, не в силах поднять лицо и посмотреть в глаза девушке. – Пока лучше держать язык за зубами… Ты со мной согласна?

– Естественно, – ответила Мира. – Я понимаю, это в твоих интересах…

– И в твоих тоже! – сквозь зубы процедил Гера. – Да, да! И в твоих тоже!

– Хорошо, – торопливо согласилась она. – Не кричи только, пожалуйста!

– Будем держаться прежней версии – он пошел в старый лагерь за часами.

– Дурацкая версия, – легковесно заявила Мира.