Андрей Дышев - Морской узел

– Все в твоей воле.

Я схватил руку Эльзы, отрывая ее от моей головы, посмотрел ей в глаза.

– А что, по-твоему, я должен делать? – горячо зашептал я. – Вы меня с ума сводите. Говорите загадками, намеками, ребусами… У меня уже голова вспухла все это разгадывать! Ну чего вам от меня надо?

– Правды, – ответила Эльза.

– Какой еще правды?!

– Куда ты собираешься плыть? Кто твой хозяин?..

– Стоп! – перебил я женщину и хлопнул себя по ляжкам. – Дальше – ни слова! Потому что произошла ошибка. Недоразумение! Понимаешь? Вы приняли меня за кого-то другого. Еще раз повторю, что плыть я хочу только на берег и никуда больше! И никакого хозяина у меня нет! Я летчик, который потерпел крушение!

– Потерпевшие крушение летчики так себя не ведут, – спокойно возразила Эльза.

– А ты что, каждый день общаешься с потерпевшими крушение летчиками?! – взвился я. – Тогда расскажи, как они себя ведут. Как ходят, как говорят, как едят. Может, у них все с ног на голову поставлено? Все через задницу?

– Ты врешь неубедительно, – осадила меня холодной репликой Эльза и встала с дивана. – А Фобос любит отрезать врунишкам уши.

– Вот никогда бы не подумал! У него такие добрые глаза! – бессовестно лгал я. – Но я редко ошибаюсь в людях. О тебе, например, я могу сказать, что ты натура мечтательная, утонченная, но чрезмерно увлекающаяся.

– Чрезмерно, – согласилась Эльза, и лицо ее вдруг стало жестоким. – Мужчины стонут и плачут от моей увлеченности. Многие потом остаются инвалидами.

Я сделал вид, что неправильно истолковал ее последние слова:

– Наверное, стонут они, исполняя серенады в твою честь, а плачут от любви к тебе? Представляю, скольким мужикам ты вскружила головы!

– Не вскружила, а открутила, – холодно поправила Эльза. – А вообще, ты очень много болтаешь!

Она подошла к двери, но я вскочил и снова схватил ее за руку. Эта змейка была чрезвычайно ядовита; я, по-видимому, сильно рисковал, но продолжал приручать ее к себе.

– Погоди! – зашептал я. – У меня есть блестящая идея. Давай свалим отсюда вдвоем! Зачем ты здесь? На кой ляд тебе эта прожорливая стая? Один лысый, другой толстый, третий рыжий. Тьфу! Смотреть не на что! А на берегу я угощу тебя мороженым.

Эльза улыбнулась. Я ее развеселил. Всякая ядовитая тварь млеет, если чувствует, что ее уважают и перед ней преклоняются.

– Считай, что твое предложение принято, – ответила она. – Только смотри, не пожалей!

Она вышла. Я остался один, но не мог ни лечь, ни сесть. Я вообще не мог оставаться неподвижным. Неудержимая жажда бурной деятельности заставляла меня ходить по каюте из угла в угол. Это воспалился во мне инстинкт самосохранения. Теперь мне стало окончательно ясно, что я не в силах убедить команду в том, что я именно тот, за кого себя выдаю. Они принимали меня за человека, которого опасались, от которого ждали какой-то гадости, и выпытывали у меня мои намерения.

Что я должен был теперь делать? Оставаться самим собой уже не имело смысла. Моя история про самолет только раздражала их и все больше убеждала в том, что я лгу. Угрозы Эльзы хоть и были произнесены нежным, воркующим голоском и с неизменной улыбкой, но все-таки убедили меня в том, что я имею дело с бандой кровожадных отщепенцев. И они терпят меня постольку, поскольку я им пока нужен, они еще надеются получить от меня информацию о некоем «хозяине».

Я качал головой, словно сокрушался по поводу наивности и легковесности своего собеседника, который убеждал меня в необходимости немедленно бежать с яхты. А как бежать? На чем добраться до берега? Шлюпки на яхте нет. В оранжевом контейнере, предназначенном для хранения надувного плота, оказались болты и гайки. А они не плавают, они тонут…

Они не плавают. Они тяжелее воды… Ну что же это я отгоняю от себя навязчивую мысль, которая пытается вырваться из глубин сознания? Зачем обманываю себя? Зачем увиливаю, отклоняюсь, занимаю себя другими мыслями, лишь бы не принять, не впустить в себя нечто более страшное? Я ведь догадался о предназначении этих гаек сразу же, как увидел их в контейнере…

Но моя мысль тотчас потекла по другому руслу. Нет, это не яхта, это какой-то патефон с тараканами! Опять до моего слуха донесся тихий скрежет. Теперь он не вызывал во мне любопытства, лишь раздражал, как зудящая муха, бьющаяся в окно. Я распахнул дверь и вышел в коридор. Заглянул в туалет, проверил гардероб и вернулся обратно. Сел на диван, прислушался. «Таракан» тоже притих. Я громко покашлял, и тотчас скрежет возобновился. Точнее, уже был не просто скрежет, а ритмичные царапающие звуки, словно кто-то соскабливал ногтем краску с металлической обшивки яхты, причем звуки были парные с короткими паузами.