Андрей Дышев - Морской узел

Мне стало нехорошо. Я видел толпу людей, которые с тупым упрямством тащили своих детей на заклание. Дети веселились, размахивали руками и старались посильнее шлепнуть ногой, чтобы брызг было побольше, а родители сердились, ругались на эти безвинные шалости, и никто не знал, что их всех ждет на содрогающейся от музыки, горящей драконовыми огнями набережной.

Я уловил взгляд Полякова – тяжелый от укора и раздражения. Он словно говорил мне: «Все они будут на твоей совести!» А я разрывался на части, я мертвой хваткой вцепился в спинку сиденья, так что затрещала обшивка, и уже ненавидел себя за упрямство, за эгоизм, уже был готов отказаться от своей идеи…

– Долго вы будете стоять?! – крикнул я водителю и чуть не ударил его по затылку.

– А мне что – давить их?! – таким же криком ответил водитель.

Я выскочил из машины, побежал по водяному потоку вперед, к свету фар, где народ устроил переправу.

– Стоять! – разрывая голосовые связки, заорал я и встал посреди дороги с поднятыми руками, словно регулировщик. – Всем стоять! Дайте проехать машинам! Вы устроили здесь пробку!

Люди не слушались, продолжали тащить детей по броду, и тогда я принялся расталкивать их. Водитель догадался и включил дальний свет, ослепляя всех, кто пытался перейти дорогу, да еще начал протяжно сигналить. К нему подключились водители других машин, которые выстроились в нескончаемую вереницу за нами. Оглушительный вой разнесся по кварталам. Народ дрогнул и отступил.

– Идите домой! – орал я. – На набережной опасно! Туда нельзя!

Машина мягко задела меня горячей фарой, дверка распахнулась, и Поляков едва ли не втащил меня внутрь. Мы помчались дальше. Меня всего трясло, хотя я и не чувствовал холода.

– У вас только один пистолет? – спросил я.

Поляков скривился.

– Сиди спокойно! – посоветовал он. – Ты думаешь, я управление штурмом брать буду? Другие методы есть. – И он мельком показал красную «корочку». – На проходной обычно стоят салаги. Они обязаны пропустить меня, но, конечно, сразу же доложат дежурному. А тот начнет названивать Дзюбе. В общем, минуты три у меня будет. Я успею ее вывести.

– А мне что делать?

– Здесь сидеть и в оба глядеть!

У входа в управление остановка транспорта была запрещена, и водитель затормозил перед знаком, метров за сто. Поляков вышел из машины. Я хотел сказать ему что-то напутственное, но тот уже захлопнул дверь, одернул пиджак и, чтобы слишком не промокнуть, побежал.

Я стиснул кулаки и замер, не сводя глаз с двери управления. Хоть бы все получилось! Должно получиться! Не мальчик. Офицер, командир отряда. Господи, напомни ему все то, чему его учили, подними на поверхность памяти весь его опыт, поддержи его верой в то, что он вершит справедливое дело!

– Трогай, – сказал я водителю, опустив ему на плечо свою горячую ладонь. – Только не торопись, голубчик.

Машина почти беззвучно покатилась вперед, выполаскивая в большой луже чистые колеса. Я смотрел на светящуюся табличку с наименованием учреждения, свет от которой желтым пятном разлился по мокрому асфальту. Двери раскрывались, словно ими играл порыв ветра, выходили и заходили люди, и по их движениям, по тому, торопятся они или нет, испуганы или нет, я пытался понять, что происходит сейчас внутри здания. Я бы рассказал, какие жуткие картины рисовало мое воображение!

Тут дверь распахнулась сильнее обычного, словно ее пнули изнутри ногой. Я невольно сдавил плечо водителя.

– Чего делать-то? – спросил он.

Я сам не знал, что делать. Вышла незнакомая девушка в малиновой блузке, смешно, как цапля на болоте, переставляя ноги в туфлях на чрезмерно высоком каблуке. Белая сумочка волочилась за ней по лужам. Девица озиралась. Тотчас дверь распахнулась снова, на этот раз с такой силой, словно ее пытались выбить тараном. Под дождь выбежал Поляков. Я обмер, в груди все похолодело. Ирины с ним не было. Поляков нагнал девушку, схватил ее за локоть и потащил к машине. Девушка не сопротивлялась, вот только бежать на каблуках она не могла, и ей приходилось идти вприсядку. Водитель прибавил газу, и машина рванула к ним наперерез. Поляков толкнул девушку в распахнутую дверь.

– Это не она! – крикнул я.

– Я там немного дров наломал! – не слушая меня, скороговоркой бормотал Поляков, озираясь на двери управления, из которых вдруг густо повалили милиционеры. – Гони к Пацану! Я немного задержусь! Гони, я сказал!

– Так что делать? Делать что? – испуганно вопрошал водитель, выворачивая голову, насколько позволяла шея.