Андрей Дышев - Семь желаний

Она швырнула лист на середину стола и скороговоркой прочитала начало следующего пожелания:

– «Марко! Ты считаешь, что стоишь на вершине Олимпа…»

– Дайте сюда! – обрывая Виолетту на полуслове, сказал Плосконос, вскакивая со стула. Он покраснел и покрылся капельками пота, словно только что вышел из парной.

– Бери, кайфолюб, бери! – усмехнулась Виолетта. – Никто не покусится на твои порочные откровения.

Плосконос выхватил лист из рук женщины и тотчас смял его в кулаке.

– Почему ты позволяешь ему так обращаться с вещественными доказательствами? – неожиданно громко крикнула мне Ольга.

– В них уже нет необходимости, – ответил я.

На эти слова Ольга возмущенно пожала плечами и произнесла:

– Ну, знаешь! Ты меня удивляешь! Первое впечатление было куда лучше.

– А мне, напротив, он нравится сейчас больше, – вставила комплимент Виолетта и снова опустила голову. – Так-с, что у нас дальше? «Я знаю, что такое настоящий мужчина…» Ага, это мои размышления…

Не успела Виолетта убрать свою записку с глаз долой, как она в одно мгновение оказалась в руках Кики.

– Секундочку, мадам! – с азартом воскликнула Кика. – Что вы там писали про настоящих мужчин?

– Ну вот, – произнесла Виолетта, глядя на меня с надеждой на защиту. – Впустили быдло в приличное общество.

Кика, упиваясь своей властью над Виолеттой, стала громко, играя интонацией, читать:

– «Я прекрасно разбираюсь в людях. И потому мне сегодня очень грустно. Перед нами сидит глупая Обезьяна, которая думает, что она – человек. Она кривляется, отпускает плоские шуточки, заставляя всех смеяться. Блеск остроумия! Особенно впечатляет, как веселится Шлында. Обезьяна публично вытирает о нее ноги, а Шлында смеется. Прелестная парочка! Не удивлюсь, если через год выяснится, что Шлында и Марко на пару украли редакционный фонд и поделили его поровну».

– Каждый имеет право на собственное мнение! – Виолетта попыталась смягчить эффект от прочитанной записки.

Плосконос вдруг вскочил со стула, задев при этом край стола, и, кажется, хотел схватить нож, но Кика удержала его. Спокойными движениями она порвала лист на мелкие кусочки, кинула обрывки в бокал с водкой и подошла к Виолетте.

– Уберите ее от меня! – заволновалась Виолетта. – Она ненормальная! У нее шапка на голове горит! В этом доме есть мужчины или нет?

Но никто не помешал Кике вылить на голову Виолетты водку. Кика спокойно вернулась на свое место, а Виолетта, стряхивая с мокрой блузки налипшие бумажные обрывки, стала нервно хихикать и что-то бормотать про своеобразие моральных норм.

– Ты глубоко больна, девочка, – сказала затем Виолетта. – Я в самом деле не вижу ничего светлого в твоем будущем.

– Мне кажется, – подала голос Ольга, – эту вакханалию надо прекратить. Наш сыщик пытается устроить здесь шоу. Не лучше ли разойтись по комнатам и дождаться милиции?

– Нет, не лучше! – митингово крикнула Кика и захлопала в ладоши.

– Зачем расходиться? – к всеобщему удивлению, поддержала ее Виолетта. – Мы еще не все прочитали.

С этими словами она крепко сжала оставшиеся листы, готовясь дать решительный отпор любому, кто попытается отобрать их у нее.

– «Бог все видит и ничего не забывает. Сейчас мы все веселы, пьем вино и жрем мясо…» – прочитала Виолетта, но неожиданно замолчала, поджала губы и с брезгливостью швырнула лист Кике. – Сама читай свои зэковские мемуары! Меня от них тошнит.

Я кинул взгляд на Ольгу. Хозяйка в напряженной позе стояла у двери и, покусывая губы, смотрела на оставшиеся в руках Виолетты записки.

– Следующее! – проворковала Виолетта, отхлебнула из бокала воды и поднесла к глазам лист. – «Я хочу напомнить вам, милые мои, что халява не бывает вечной. За все надо платить. Не стоит надеяться, что сильный и богатый Марко всегда будет рядом, как палочка-выручалочка…»

– Ну все! – перебила ее Ольга. – Хватит! Дай бумагу сюда!

– Это почему же?! – не скрывая восторга, спросила Кика. – Очень интересно, с какими мыслями принимала гостей радушная хозяйка.

– Тебя, между прочим, никто сюда не приглашал! – вспылила Ольга и протянула руку Виолетте. – Дайте сюда!

– Сядь, – тихо произнес Плосконос и, стараясь делать это незаметно, потянул Кику за рукав.

– Пардон, – возразила Виолетта и на всякий случай придвинулась ближе ко мне. – Я все-таки дочитаю… «Вы присосались к нему, как пиявки. Вы готовы на любые унижения, лишь бы угодить ему и собрать крошки с его стола. Не думаю, что через год кто-либо из вас переступит порог моего дома. Не дождетесь дармовщины, господа! Не думайте, что вы самые хитрые и изворотливые. Я все вижу и все понимаю».