Андрей Дышев - Щекочу нервы. Дорого (сборник)

Участковый и Довбня стояли на крыльце. Медик часто затягивался сигаретой.

– Ну? – спросил Воронцов.

– Юрий Васильевич! – начал милиционер, избегая смотреть следователю в глаза. – Сердцем чую – не убивал Микола. Зря вы на него. Если б он на своем тракторе на луг ездил, то обязательно бы колея осталась.

– Что ж ты к своему сердцу только сейчас прислушался? – спросил Воронцов и перевел вопросительный взгляд на Довбню. – Кто всю эту кашу заварил? А?

– Знаешь, – произнес Довбня, покусывая губы и вращая глазами во все стороны, – навряд ли это он труп спер.

– А ты утверждал, что он.

– Сказать-то сказал. Да вот теперь думаю: покойничек килограмм на девяносто тянул. Как же этот худозадый бизнесмен смог один закинуть его в такой высокий кузов?

– Кто же в таком случае уволок труп? Или он сам на кладбище уполз?

Медик пожал плечами.

– Вот тебе урок: нельзя зря языком трепать, – менторским тоном сказал Воронцов, но развивать тему не стал. Вынул из кармана маленький ключ и кинул его на ладонь участкового. – Наручники с Хамарина можешь снять. И немедленно проводи дознание по факту незаконного предпринимательства. По полной программе и в соответствии с законом. Задача ясна?

Участковый хмурился и смотрел на ключ, лежащий у него на ладони, как на нож, предназначенный для совершения харакири.

– Юрий Васильевич, – взмолился он. – Да черт с ним, с этим Хамариным! Ничего особенного он же не натворил! Какое это предпринимательство? Считай, мелкая спекуляция. С него даже штрафа не возьмешь. К тому же больная жена…

Воронцов стиснул зубы так, что напряглись челюстные мышцы.

– Поручения следователя для дознавателя являются обязательными, – процедил он. – Еще раз повторяю: ты обязан провести дознание по факту незаконного предпринимательства, совершенного организованной группой. Если ты забыл, что это такое, то напоминаю: сначала допросишь Хамарина, потом свидетелей, затем произведешь обыск и выемку, возьмешь подписку о невыезде…

– Я все знаю, – перебил участковый.

Воронцов неожиданно улыбнулся, словно предлагал завершить этот неприятный разговор в официальном тоне. Он протянул руку и поправил перекосившуюся звездочку на погоне участкового.

– Запомни, Шурик, – доброжелательно сказал Воронцов. – Бедность не может являться оправданием для нарушения закона. И больная жена, кстати, тоже.

Повернувшись, он быстро пошел со двора, всем своим видом показывая, что очень недоволен своими помощниками.

Даше хотелось петь и танцевать. Она ходила по саду участкового, гладила стволы яблонь и груш, приседала перед фиалками, вдыхая крепкий аромат, срывала ягоды – то смородину, то малину, и с ее лица не сходило выражение беспредельного счастья. Она вспоминала минувшую ночь, тихий шепот Воронцова, его нежные прикосновения и его жаркие поцелуи, и казалось Даше, что цвет ее жизни, прежде серый, вдруг изменился на солнечно-желтый.

«Какой он хороший! – думала она, пьяная от воспоминаний и чувств. – Какой добрый и внимательный!» Она останавливалась, закрывала глаза и слушала его голос, всплывающий в ее памяти. Он шептал: «Я люблю тебя, малыш… У меня хватало в жизни женщин, но я все равно оставался одиноким и несчастным. А ты мне как родная. Мне кажется, я знаю тебя уже много лет…» Даша по нескольку раз мысленно повторяла ту или иную фразу, прислушивалась, как она звучит, докапывалась до ее глубинного смысла, и ей казалось, что слова Воронцова перекатываются по ее ладони подобно чудесным бриллиантам, играют всеми гранями.

Даша подошла к сеновалу, остановилась в нескольких шагах и стала рассматривать его так, словно это был некий шедевр искусства. «Как странно! – думала она. – Ночью стог казался огромным, высоким, как гора!»

Ей даже стало страшно от той мимолетной мысли, что минувшая сказочная ночь – всего лишь плод ее бурной фантазии. Даша подошла к лестнице, взобралась наверх и провела рукой под навесом… Нет, все было, все было! Вот стакан, вот бутылка с самогонкой, вот фонарик – «батарейка», как назвала бы его бабуля… Даша взяла его и посмотрела на круглое мутное стеклышко, похожее на глаз. «Ну что, дружище? Все видел?»

Она легла на спину, закрыла глаза и принялась мечтать. Мечтать Даша любила и, возможно, предавалась этому безгрешному занятию излишне часто. И Даша увидела будущее. И там был уютный теплый дом, за темными окнами тихо кружились снежинки и светились огни соседних домов. Она, обложившись учебниками, сидит за круглым столом под лампой и пишет курсовую работу. А Юра, в домашних тапочках, в кухонном фартуке, неслышно подходит, склоняется над ней и шепчет: «Я всегда говорил, что у тебя есть способности. Вот только «пулегильзотека» пишется слитно, а «оперативно-розыскной» через черточку». Она закрывает тетрадь, встает и обнимает его. Уже хорошо заметный округлившийся животик совсем не мешает ей. «Я приготовил ужин, милая, – говорит Юра. – Холодец на щавелевом отваре и блинчики…»