Андрей Дышев - Троянская лошадка

– А мне-то что? Пусть твой напарник теперь страдает.

Девушка согласилась с моим доводом и, выказывая доверие, протянула указательный пальчик.

– Я Рита. Можно просто Марго.

Я тоже представился и пожал ее пальчик, словно палочку от чупа-чупса.

– Мир-дружба? – подытожила Марго. – Тогда постой на атасе у туалета, пока я покурю, ладно? – Не дожидаясь ответа, она вдруг резко приблизилась к моему лицу, глядя на него как кошка на мышь: – Замри! Не шевелись! У тебя ресница в глазу! Сейчас вытащу!

Я почувствовал, как она бережно прикоснулась пальцем к моей переносице и осторожно поддела ноготком ресницу. Несколько мгновений ее лицо было очень близко, так близко, как бывает разве что при поцелуе. Между ее влажных разомкнутых губ блеснул ряд крупных, идеально ровных зубов, и по моей щеке проплыло ее тихое дыхание с запахом апельсиновой жвачки.

– Было б клево, если бы мы с тобой оказались в одной команде, – высказала Марго спорную мысль, когда мы вышли в тамбур. Парни, играющие в нарды, на мгновение оторвались от игры и взглянули на нас. Девушка, спрятавшись за мной, закурила, открыла настежь дверь туалета, чтобы при первой опасности кинуть окурок в унитаз. – А ты сможешь живых пауков съесть? А я ни за что. Я лучше кору с деревьев обгладывать буду. А вообще-то, два или три дня голодания – для меня не проблема. Знаешь, как я за эту зиму похудела!

Она подтянула кверху мешковатые брюки, одернула курточку, стараясь привлечь мое внимание к своему пупку с пирсингом. Жаль, что Ирэн спит и не может полюбоваться на наше общение. Я пытался вспомнить, как выглядит водитель троллейбуса, которому подвалило счастье провести несколько дней в обществе этой рафинированной студентки.

Марго загасила окурок под краном и энергично помахала рукой перед лицом, разгоняя табачный дым. Я подошел к зеркалу и выковырял из-под него очередное послание от Морфичева. «НИЗОВЬЯ ВОЛГИ ОТПАДАЮТ. ПО МОИМ РАСЧЕТАМ, НАС СБРОСЯТ НА ЮЖНЫЙ УРАЛ».

– Что это? – полюбопытствовала девушка, подкрашивая помадой губы.

– Инструкция от моего напарника, – ответил я и на обратной стороне бумажки написал: «СЧИТАЮ ЭТО ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ НЕБЕЗОСНОВАТЕЛЬНЫМ И ЗАСЛУЖИВАЮЩИМ ВСЯЧЕСКОГО ВНИМАНИЯ». Подумал и поставил в конце три восклицательных знака.

– А ты ловкач! – покачала головой Марго и погрозила мне пальчиком. – Выиграть хочешь?

– Хочу или нет – результат уже предрешен, – самоуверенно заявил я, заталкивая записку под зеркало. – Так что расслабься со своим водителем и получай удовольствие от дикой природы. Ты ведь здесь не ради денег, так?

– А ты ради денег?

Я еще не созрел до такой глупости, чтобы рассказать малознакомой пигалице про Ирэн, из-за которой я ввязался в Игру. Мы вернулись в отсек. Марго стала допытываться, какая, по моему мнению, команда выйдет в победители. Два парня в голубых комбинезонах принялись раздавать пластиковые тарелки с бутербродами и куриными окорочками. Ирэн проснулась, но еще долго не могла прийти в себя. Откинувшись на спинку сиденья, она неотрывно смотрела в потолок. Лицо ее было бледным, на щеке отпечатались складки комбинезона. Наверное, ей приснился плохой сон. Марго выгребла из кармана куртки шелуху от семечек и кинула ее под сиденье. Отряхнув руки, она впилась зубами в куриную ногу.

– Ты женат?

Я думал о том, где по замыслу хитроумного продюсера нас выкинут. Этот самолет мог развить скорость до пятисот километров в час. Мы находились в воздухе уже больше трех часов… Я представил себе карту Побережья, Поволжья и отдаленных окрестностей страны, но все попытки определить наше местонахождение оказались тщетны, ибо я не располагал направлением полета. В иллюминаторах можно было разглядеть лишь методично освещаемое сигнальными огнями крыло, дальний край которого растворялся во мраке. Казалось, самолет залип в смоле, как пчела в меду, а двигатели еще продолжают натужно работать, пытаясь вырвать крылатую махину из вязкого плена… А впрочем, зачем я без толку ломаю голову? Не все ли равно, где я окажусь? Мне что Южный Урал, что Центральная Сибирь, что Приамазонская сельва – повсюду моя стихия, в которой я подобен рыбе в воде. Я полон сил и дерзкой отваги. Желание остаться в глазах Ирэн прежним Кириллом Вацурой, который когда-то с легкостью покорил ее сердце, настолько велико, что в моей душе стало зарождаться чувство сострадания к Морфичеву. Он еще не знает, какая безудержная и безумная гонка ему предстоит! Он беспокоится за мои ноги…