Андрей Дышев - Завещание волка

– Это мне дал Гюндуз, – сказал он, бережно опуская на пол монтировку. Затем в его руках появилась тонкая стальная проволока, связанная в виде удавки. – Это дал Абдул…

Глаза Вахи медленно наполнялись ужасом. Он смотрел на руки Алхаза и давился кипятком.

– Это подарок Рафика… Это от Сардала… Это я выменял у Зайтмирзы… Это у Салауддина…

На полу вырастала горка из заточек, ножей, кастетов, дубинок, остро отточенных лезвий, замаскированных под монеты.

– Мы его запугаем, понял? – подвел итог Алхаз и принялся складывать весь арсенал обратно в сумку.

– Послушай, – произнес Ваха, нервно катая помидор по газете. – Он не испугался газового пистолета. А на эти игрушки он даже не обратит внимания. Бороться с ним бесполезно. Взять его можно только хитростью.

Алхаз с сожалением вздохнул.

– Хитростью, – повторил он. – Что я могу? Могу положить на весы полкило мандаринов, а стрелка покажет килограмм. Могу сделать, чтобы цветы выглядели свежими, а через час они завянут. Могу подсунуть пустые орехи. Могу продать толченые кирпичи под видом специй. Могу так вымочить шашлык, что никто не почувствует, как он воняет. Могу так заморозить рыбу, что она будет весить в три раза больше…

– Это все могут, – махнул рукой Ваха. – На это большого ума не надо. А я знаю, как его выманить из своего офиса и, пальцем его не трогая, доставить монголу.

– Не трогая пальцем? – не поверил Алхаз, но по его разбитым губам было заметно, что он был бы рад не трогать Вацуру.

– Но для этого надо, чтобы ты попросил у директора рынка эвакуатор, на котором мусор вывозят, а у Насухана – его «Мерседес».

– Попробую, – неуверенно произнес Алхаз. – Но директор вряд ли даст.

– Он же твой родственник!

– Да у меня полрынка родственники, – вздохнул Алхаз, – а жена никак не может крышу в доме отремонтировать.

Линчо сидел на краю ванны, с тоской глядя на дельфина. Работники института отказались транспортировать его назад, к морю, бесплатно. Они сказали, что любая перевозка морских животных проходит по какой-то особой смете, включающей в себя стоимость самого животного и затраты на отлов. Получалось, что возвращение дельфина в море обойдется Линчо в такую же сумму, которую он уже отвалил за него.

Рассвело. За окном пронзительно защебетали воробьи. На стенах и потолке паслись солнечные зайчики. Пчела, залетевшая в номер в поисках сладкого, карабкалась по тюлю, словно матрос по вантам. Высокий тополь шелестел листьями на легком ветру и гладил мягкой веткой поручень балкона. Всюду жизнь! Только Мэнгри перестал храпеть и, накрывшись простыней с головой, напоминал покойника в саване.

Линчо вернулся в ванную и посмотрел на узника. Казалось, дельфин спал. Его глаза, наполненные непередаваемой тоской, были раскрыты, и клюв едва заметно двигался из стороны в сторону. Казалось, дельфин никак не может поверить, что мир для него сузился до размеров этой ванны, а стремительный полет в чистом море, где, как в небе, пространство безгранично, и манящая глубина, и прыжки в воздух, и игры с сородичами навсегда остались в прошлом.

Не в силах смотреть на муки животного, Линчо вернулся в комнату.

– Хватит вздыхать, – проворчал Мэнгри, переворачиваясь на другой бок. – Я посплю немножко, потом расчленю его и по кускам вынесу в мусорные баки…

Он снова затих. «Я скорее тебя самого расчленю!» – подумал Линчо и решительно вернулся в ванную. Он сорвал с крючков полиэтиленовую шторку и принялся просовывать ее край под дельфина. Ему показалось, что дельфин, понимая, что от него требуется, втянул брюшко и приподнял плавники. Линчо разровнял шторку и связал попарно углы. Дельфин оказался в мешке. Поплевав на руки, Линчо присел, закинул концы мешка на плечи и, поднатужившись, выпрямился. Ничего, терпеть можно. Главное, что поднял, а спускаться по лестнице будет проще.

Раскрасневшись, Линчо вышел из номера и поковылял по коридору. Когда он дошел до лестницы, то почувствовал, что от напряжения сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Вниз идти было легче, но на поворотах дельфин задевал хвостом стены, срывая макраме и горшки с цветами. Когда Линчо спустился в вестибюль, он хромал уже на обе ноги, а его шею обвивала вырванная с корнем декоративная лиана. В довершение всего мешок стал тянуться и в конце концов оборвался. Линчо едва успел сесть на сверкающий полированный кафель, чтобы смягчить падение дельфина.