Валерий Рощин - Тринадцать способов умереть

– Сейчас… Сейчас, – повторял летчик, доставая из-за пояса друга кинжал, прихваченный в ауле у старого чеченца.

Сбросив летную куртку, он отодрал от нее подкладку и распустил острым лезвием на полосы. Затем, аккуратно перебинтовал мощный торс и сызнова одел теряющего кровь подполковника.

– Теперь пошли, Сева. Уходить отсюда надо, – попытался поднять его майор.

Но тот слабел с каждой минутой.

Тогда Максим взвалил Барклая на спину, прихватил оба автомата и наугад, спотыкаясь в темноте, поплелся прочь от этого проклятого места…

Около часа Скопцов лежал на опушке хвойного леса, окутавшего плотным темно-зеленым покрывалом протяженную северную сторону горной гряды. Здесь, у пологого подножия лес редел и прерывался, постепенно сменяясь низкорослым кустарником и открывая взору удивительный вид на лежащую внизу долину, шириной около километра. За равниной начинался такой же хвойный лес, за лесом виднелись освещенный солнцем горы пониже той, что находилась за спиной…

Но не долина с ее красотами интересовала усталого, изможденного многодневным походом летчика. Да и настроение, увы, не способствовало пустому созерцанию. В низине – прямо перед ним, плавными изгибами петляла грунтовая дорога – первый, не считая горного селения, признак присутствия поблизости людей.

Памятуя о настоятельных советах Барклая быть предельно осторожным, он не бросился к этой дороге, не пошел вдоль ее обочины. Он выбрал укромное неприметное местечко под раскидистым черным кустом и принялся терпеливо наблюдать…

Минут сорок назад по дороге с запада на восток промчался, поднимая белесый туман, серебристый внедорожник. В салоне находилось как минимум четверо пассажиров. Других подробностей, а именно наличия у них оружия, майор рассмотреть не сумел – не позволяло расстояние. Проводив взглядом навороченный автомобиль, он с тоской посмотрел вдаль… Для того чтобы выдержать вычисленный Всеволодом курс марш-броска, во что бы то ни стало требовалось пересечь грунтовку, а заодно и эту чертову заснеженную равнину, словно сошедшую с холста неизвестного гениального художника. Долина тянулась в обе стороны вдоль дороги, и конца ей с выбранной позиции было не видно.

Погода окончательно наладилась – ветер стих, на небе с утра не появилось ни единого облака. Стало немного холоднее, но температура Скопцова не волновала – видать организм, не взирая на долгое отсутствие пищи, попривык к морозцу. До захода солнца оставалась прорва времени, а препятствие, неожиданно загородившее путь, не позволяло продуктивно завершить день. Проблема осложнялась и отсутствием вдоль рокады растительности. Пробежать открытую полосу до ее полотна, потом пересечь ровный как стол альпийский луг в надежде на то, что во время спринтерского забега слева или справа не появится очередной автомобиль… Данная затея обессиленному скитальцу представлялась почти невозможной. Минуты бесполезно уходили, а решение так и не вызревало…

Порой его мучили сомнения: а не оставить ли рискованное мероприятие, попросту дождавшись ночи? Но само наличие дороги с редким, но движением, наводили на догадку о близости населенных пунктов, блокпостов, воинских подразделений, и заставляли рассудок снова просчитывать шансы на успех.

В какой-то момент в голову пришла, как показалось, неплохая идея.

– А что если пойти краем леса – незаметно, постоянно держа в поле зрения грунтовую насыпь? – радостно пробормотал он обветренными губами. Но ликование быстро сменилась разочарованием: – А в какую сторону идти?! На запад?.. На восток?.. Куда и откуда петляет эта дорога?

Поразмыслив и потеребив ладонью обросшие бородой щеки, как это обычно делал Всеволод, Макс покачал головой:

– Нет, не годится! Я могу опять оказаться в каком-нибудь забытым богом ауле. А этот урок мы уже проходили.

Переменив позу – тело затекло и закоченело без движения, он вздохнул, вспомнив о приятеле и о событиях прошлой ночи…

– Знаешь… Я все время думаю об одной женщине, – слабым голосом напомнил о себе Барклай.

Голова его лежала на плече летчика; ноги лишь изредка сгибались в коленях и совершали подобие шагов, в остальное же время безжизненно волочились по камням. Сгорбившийся под тяжестью могучего тела, он упрямо тащил раненного друга вниз по пологому скалистому боку…

Несведущий в тактике наземных боев и никогда не хаживавший пешком по здешнему рельефу, он понимал: найденный ими проход в бесформенном и протяженном нагромождении исполинских глыб – далеко не единственный. Скальный отрог определенно где-то заканчивается, теряет свою неприступность. Его наверняка можно обойти слева или же справа – сделать изрядный крюк, потерять пару-тройку часов, но точно так же оказаться с противоположной стороны.