Евгений Сухов - Бубновый туз

— Как выглядел этот мужчина? Высокий, низкий, крупный, мелкий?..

— Роста он был такого, — приподнял свидетель руку на уровень лба. — Среднего. Упитанный такой. Пальто на нем было хорошее, из дорогого драпа. А так вида простого, встретишь такого на улице и не обернешься.

— Узнать смогли бы?

Заметно поколебавшись, мужчина ответил:

— Думаю, что да.

— Вы хотели бы еще что-то добавить?

— Право, не знаю, стоит ли?

— Стоит, — уверил Сарычев.

— Когда чекисты на перрон спустились, то этот арестант, ну, что в поезде ехал…

— Понимаю.

— Велел одному из них «Яблочко» танцевать. Сказал, что, если не станцуешь, пристрелю.

— А тот что?

— Станцевал… Потом он велел другому плясать, а когда тот не согласился, застрелил его.

— Вот оно как… Вы нам очень помогли.

— Знаете, на улицу страшно выйти. Считаю своим долгом.

«Студент» отирался здесь же — негромко давал наставления круглолицему коротышке в матросском бушлате.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что морячок воспринимал новое начальство, как чужеродный социальный элемент. Держался с достоинством, выставив на обозрение тельник, будто сам отдавал распоряжения. Легкий кивок головы свидетельствовал о том, что он снизошел до «студента». На нижней, слегка оттопыренной губе обозначилась брезгливая морщинка: «Да такими чистоплюями все балтийское дно усыпано!»

Не так «студенту» следовало бы разговаривать с ними, а пожестче! Вежливое обращение такими типами воспринимается как неуверенность в себе и слабость.

Придется растолковать. Сарычев движением пальца поманил к себе «студента». Тот охотно повиновался.

— Тут вот какое дело… Только без обид, Дима, договорились?

— Разумеется.

— Какое твое происхождение?

— Из дворян, — стиснув зубы, выдавил «студент», как будто бы озвучил какую-то гадость.

— Оно и видно. Ты бы спрятал, что ли, свою студенческую тужурку. Надел бы что-нибудь другое, гимнастерку, например.

— Для чего?

— Какой ты непонятливый! Чтобы лишних вопросов не возникало! И забудь ты свое «будьте любезны»! Это тебе не университетский курс. Ты — начальник, а они — подчиненные. Ты меня хорошо понял?

«Студент» обиженно насупился. Значит, все-таки проняло.

— А как же товарищ Дзержинский?

— Что — «товарищ Дзержинский»? — озадаченно спросил Сарычев.

— Он ведь тоже из дворян.

— Чудак-человек! — искренне удивился Игнат. — Ты себя с Дзержинским-то не равняй! Ты еще не родился, а он уже в партии состоял. И не в обиду тебе будет сказано, характер-то у него покрепче твоего будет. Тебе приходилось встречаться с товарищем Дзержинским?

Дмитрий отрицательно покачал головой:

— Не доводилось.

— Ну вот видишь… А мне частенько. Он одними глазами уничтожить может!

— Кажется, я вас понял, товарищ Сарычев.

— Вот и хорошо. А теперь отпускай всех свидетелей, только не забудь их адреса переписать. Могут еще понадобиться. Да, еще вот что, позови мне этого плясуна.

— Этот плясун — начальник конвоя.

— Ах, вот оно как… Ладно, разберемся. Потом нанесем визит начальнику станции и спросим его напрямую: почему не было охраны?

Через несколько минут Дмитрий появился в сопровождении крепкого молодого мужчины с приятным располагающим лицом.

— Рубцов, — коротко представился подошедший.

Фамилия показалась знакомой.

— Сарычев…

— Вы мой начальник, товарищ Сарычев. Я ведь тоже из московской Чека.

— Почему я вас не видел раньше?

— В Чека я всего лишь месяц, переведен из уголовного розыска. Но все это время, по личному распоряжению товарища Петерса, занимался этапированием заключенных в концентрационные лагеря для принудительных работ.

— Понятно… Значит, вы начальник конвоя?

— Да, — потупив взгляд, ответил Рубцов.

— Как же это так произошло?

— Сначала остановился поезд… Мы думали, что случились какие-то неполадки. Остановка-то незапланированная. А потом вдруг со всех сторон налетели бандиты. Повыбивали стекла, начали стрелять, ворвались в двери. Мы пытались отстреливаться, но это было бесполезно. Такая пальба поднялась, что голову невозможно было поднять! Все как-то внезапно произошло, — добавил он в свое оправдание.

Открытый взгляд, располагающее лицо. Все при нем! И вместе с тем здесь было что-то не так, чего-то не увязывалось. Но вот что именно — Сарычев понять не мог.

Первое впечатление непростое, как будто бы начальник конвоя чего-то недоговаривал.

— Сколько их было человек?