Евгений Сухов - Бубновый туз

Похожая история произошла полмесяца назад близ Шереметьева — там тоже была вырезана большая семья из двенадцати человек. И опять никто из присутствующих не оказал никакого сопротивления. Выехав на место убийства, Сарычев подробно расспросил соседей, которые в один голос утверждали, что накануне видели трех незнакомых мужчин и женщину. Самое странное заключалось в том, что на одном из мужчин была кожаная куртка, а другой был одет в длинную красноармейскую шинель. Обычно так одеваются работники соответствующих органов, а следовательно, нужно было негласно проверить каждого из сотрудников, кто где был в эти дни.

Так что работы предстояло много.

Убийства очень смахивали на то, что Сарычев раскрывал в прошлом году под Питером. Тогда там свирепствовала банда некоего Тараса Культяпого, который отличался необыкновенной жестокостью. Представляясь сотрудником милиции, он обухом топора лично убивал каждого. После чего выкладывал трупы веером в центре комнаты. Когда душегуб все-таки был изловлен, то на вопрос, почему он так раскладывал покойников, ответил с незатейливой улыбкой:

— Красиво!

Попробуй докопайся тут до темных глубин человеческой души.

Возможно, что сейчас какой-нибудь второй Культяпый шастает по подмосковным деревням и селам, чтобы удовлетворить собственные представления об эстетике.

Позавчера троица, схожая с описаниями свидетелей, появилась в Домодедове. Сарычев лично выехал в этот район, но эти люди скрылись буквально за час до появления оперативной группы. Прочесывали местность двенадцать часов, пока не обнаружили землянку, а в ней окровавленную шинель. Оставался открытым вопрос — те ли самые это преступники или объявилась какая-то другая группа. И откуда взялась кровь на шинели, причем в таком большом количестве? Ведь убийства в районе не зафиксировано. А если это так, то убит мог быть кто-нибудь из преступной троицы. Например, во время ссоры. Не исключено, что причиной раздора могла быть женщина, находящаяся в банде. В тесном коллективе подобное происходит очень часто. Когда двоим хорошо, то третьему бывает плохо.

Но в таком случае где спрятан труп?

От подобных невеселых мыслей у Сарычева начинало покалывать в висках.

В последние несколько недель активизировалась банда Егора Копыто. Сколоченная из остатков банды Курахина и других разрозненных группировок, она представляла собой весьма влиятельную силу. Неделю назад одному из агентов Сарычева, бывшему матросу Балтийского флота, Алексею Серякову, удалось нащупать след банды и даже установить, где она в основном базируется. Но в установленный срок Серяков не вышел на связь. А еще через неделю труп Алексея нашли в Яузе. Как было установлено экспертизой, в реку он был брошен уже мертвым. Судя по одежде, на которой нашли следы глины, убит он был где-то в другом месте. Не исключено, что около того самого трактира, где выслеживал Копыто. Но очевидцев преступления не обнаружили, а хозяин заведения и половые только разводили руками и в один голос утверждали, что заведение оперативник покинул живым и здоровым.

Неожиданно дверь распахнулась, и, поздоровавшись, в кабинет прошел Петерс.

Высокий, долговязый, с длинными волосами, он напоминал расстригу-семинариста. Однако впечатление это было обманчивым. В действительности молодой человек обладал немалой волей и большой властью, которыми умел распоряжаться весьма эффективно.

Сарычев пожал тонкую руку Петерса. Пожатие у того было вялым, словно все силы ушли на политическую борьбу.

Яков Христофорович устроился на кожаном черном диване и указал Сарычеву на свободный стул, будто он являлся хозяином кабинета.

— Кажется, вы занимались бандой Курахина?

— Точно так, Яков Христофорович. По заданию Феликса Эдмундовича я был внедрен в банду, после чего мы взяли как самого Кирьяна Курахина, так и его основных сообщников. Ядро банды было уничтожено…

— Но ведь были уничтожены не все?

— К сожалению, да. Банда у Курахина была очень многочисленной, насчитывала около сотни человек. Но наиболее активные жиганы были изловлены и расстреляны…

— Сколько примерно человек уцелело? — перебил Петерс.

— Около шестидесяти.

— И как вы думаете, что они намерены делать в дальнейшем? Встанут на путь исправления?

Его мягкий прибалтийский акцент отчего-то раздражал. Может, потому, что где-то в глубине души Игнат недолюбливал Петерса, считая его чужаком, но старался не показывать этих своих чувств даже взглядом.