Евгений Сухов - Город в кулаке

— Все равно время терять нельзя. Пока он здесь, надо этим воспользоваться, — сказал Шумский.

Он встал из-за стола и вновь подошел к аквариуму. Слегка постучал пальцами по боковому стеклу. Разноцветные рыбки с большими прозрачными хвостиками стали выплывать из многочисленных каменных домиков и пещерок, расставленных на дне и, плавно огибая водоросли, устремились вверх к кормушке.

— Что же делать? Слушай, а если по девкам его поискать?

— Это, я сразу тебе скажу, глухо, — не согласился Горшаков. — Он с Лизой.

Шумский вновь стал беспокойно перемещаться по кабинету.

— А оружие? Позвони браткам. По старым каналам.

В это время на столе у Нестора завибрировала трубка сотового телефона. Шумский изменил направление движения и взял трубку.

— Да, Слава, я… Мне плевать! Оглох, что ли? Плевать, я говорю! Делайте что хотите! Вышвыривайте всех к черту!

Шумский отключил телефон и швырнул трубку обратно на стол.

— Черт, надо еще выпить! Ты будешь?

— Нет, — отказался Артем.

Шумский подошел к столу. Налив коньяк, он сжал рюмку в ладони.

— Кто звонил? — поинтересовался Горшаков.

— Славка, говорит, надо прижать на базаре армян. Со следующего месяца не будет поставок цитрусовых…

— И что ты думаешь?

— Какие цитрусовые? Какие армяне? Это херня! Сейчас дело с Кулагиным решать надо… Что Копнин теперь думает?

— Копнин по своим каналам шукает.

— Знаешь что?.. У Вована надо проверить. Кулагин мог за стволом к нему сунуться. Ты не узнавал?

— Нет. Но он не найдет теперь Вована. Он же в другом районе теперь.

Нестор опрокинул в рот подогретую на ладони рюмку коньяка и делано рассмеялся.

— Найдет. Кулагин, если захочет, кого угодно найдет. Надо предупредить Вову, чтобы не делал глупостей, если что. Пусть скажет, что завязал. Где теперь купить, не знает. Пусть скажет, что теперь техникой торгует.

— Да это без проблем. Хоть сейчас. — Горшаков поднялся со стула.

— Позвони, когда с Вовой переговоришь.

— Ладушки.

Артем, не прощаясь, пошел по направлению к двери. Шумский налил себе еще порцию коньяка.

Мазитов спрыгнул с подножки раньше, чем поезд успел окончательно остановиться.

— Совсем с ума сошел? — крикнула ему в спину проводница, но Илья даже не оглянулся на нее.

Ему не терпелось. Хотелось как можно скорее насладиться запахом так долго ожидаемой свободы. В поезде это было совсем не то. Совсем другие ощущения. А вот теперь, когда после столь долгого вынужденного отсутствия Мазитов оказался в родном Новоречинске… Вот это было как раз то, что нужно. То, чего он ждал, к чему стремился. То, что помогало ему на зоне преодолевать определенные трудности…

Размашисто шагая по перрону с единственной, заброшенной за плечо спортивной сумкой, Мазитов улыбался и игриво подмигивал каждой проходившей мимо него девушке.

Там, в колонии, в течение первых двух лет Илья не мог свыкнуться с мыслью, что Марина его предала. Марина, ради которой он вынужден был расколоться, сдать друзей и отправиться на срок… Она предала его. Ни одного свидания, ни одного письма, ни одной, самой маленькой, весточки. Если бы Мазитов знал, что так будет, он ни за что бы не пошел на сговор с ментами в день своего ареста. Ни за что бы не сдал товарищей. И он злился… Тогда. Но не сейчас. По истечении тринадцати лет чувство злости и обиды на Марину прошло. И не только на нее, а вообще на кого бы то ни было. Илья был рад тому, что в итоге все-таки сумел вернуться в Новоречинск. Живым и здоровым.

На парковочной стоянке перед зданием железнодорожного вокзала Мазитов без труда взял такси.

— Куда?

— На Семеновскую. — Илья бросил спортивную сумку на сиденье рядом с собой. — Кафе «Юность».

Хотелось отметить свое освобождение. В тишине, наедине с самим с собой. Сегодня Мазитов еще не нуждался ни в чьей компании.

— Кафе «Юность»? — таксист повернул голову и насмешливо окинул пассажира взглядом с ног до головы. — Ты, видать, давно уже не был в Новоречинске…

— Давно, — честно признался Мазитов. — А в чем дело?

— Никакого кафе «Юность» на Семеновской давно уже нет. Лет пять, как закрыли. Там теперь стрип-бар. «Атланта» называется.

— Стрип-бар, говоришь, — Мазитов легонько ткнул таксиста в плечо и рассмеялся. — Стрип-бар тоже годится. Это даже лучше. Поехали, командир.

— Ну, как скажешь.

Таксист тронул автомобиль с места. Пока они ехали, Илья с интересом разглядывал в окно родной город и не узнавал его. Новоречинск изменился. Сильно изменился. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Тринадцать лет — большой срок, и когда капитализм шествует по некогда могущественному СССР семимильными шагами, изменения эти будут расти в геометрической прогрессии. Но Мазитова, как это ни странно, радовали перемены. Ему хотелось узнать город заново. В его новом качестве…