Евгений Сухов - Крысятник

Едва Чертанов посмотрел в лицо Александре, как мгновенно понял, что она мертва. На своем веку он видел немало смертей, это была самая ужасная. Красивое, почти детское лицо было неподвижным. Совсем некстати промелькнуло сожаление о том, что теперь ему не суждено овладеть этим телом. А рядом, словно выдохнув, кто-то произнес:

— Такую бабу замочили, твари!

Только сейчас Михаил заметил, что кисть Александры, лежащая на ее груди, неестественно сжата, а из-под хрупких пальцев просачивается алый ручеек.

Чертанов обернулся и увидел того самого мужчину с крепким породистым лицом, что всего лишь несколько минут назад сидел с беспалым за одним столиком.

— Где он?! — спросил он у него.

— Ты что, мужик, спятил? — слегка отстранился тот.

— Я тебя спрашиваю, где тот, с кем ты сидел? — Чертанов вцепился руками в отвороты модного пиджака и сильно тряхнул. Предостерегающе и зло треснула материя.

— Да отпусти ты меня наконец, — яростно вырывался толстяк. — Ну, не знаю я, где он! Да и на хрена он мне нужен?

Чертанов увидел на щеках толстяка лопнувшие сосудики, они просвечивали через кожу крохотными синими ручейками, а у самого носа собрались в густую неприятную паутину. Михаил вдруг понял, что тот не врет. Не потому, что ему написано на роду быть кристально честным, а оттого, что в этом просто не было надобности. Скорее всего, мужичок работал в каком-нибудь загнивающем НИИ старшим научным сотрудником, дома его поджидала жена и подросшая дочь, которые хором пилили его за скромную зарплату. И единственное место, где тот мог почувствовать себя человеком, оставался этот бар, в котором демократия фонтанировала за каждым столом.

Чертанов примирительно похлопал толстяка по плечу и виновато произнес:

— Извини, друг, ошибся… Всем в сторону, я сотрудник МУРа. Свидетели происшествия есть?

Александра сидела, прислонившись спиной к стене, и напоминала поломанную куклу, которую, натешившись, оставили за ненадобностью в проходе. Ноги обнажены, а юбка небрежно задралась, обнажив трусики.

Крупный мужчина пошевелил могучими плечами и произнес:

— Я ее первый увидел… Когда подошел, она прямо на пол садилась. Я у нее спрашиваю, девушка, что с вами?.. А она молча — бряк. А так я толком никого не видел. Кажется, в это время кто-то выходил, но разглядеть его мне не удалось. Да и кто мог предположить такое?

Чертанов присел. Кроткое лицо. Красивое. Позади угрюмо помалкивали мужики и, видно, нешуточно корили себя за то, что не могли сберечь такую красоту.

А это что такое?

Блузка на убитой расстегнута, но уж как-то неряшливо. Как будто чьи-то грубоватые и бесцеремонные руки пытались добраться до девичьих прелестей. Но вот беда, на их пути встретился узкий черный бюстгальтер с ажурной каймой по краям. А за бретелькой, чуть сползшей с плеча, торчала длинная и узкая полоска бумаги.

Чертанов осторожно, будто бы опасался нарушить сон девушки, вытянул клочок бумаги. Развернул его и прочитал: «Мы с тобой еще встретимся. Тигр вышел на охоту».

Лет тридцать назад законные любили проводить сходняки в Малаховке — во-первых, тихое, почти заповедное, место; во-вторых, прикормленная милиция, которая мгновенно сообщала о всяких подозрительных перемещениях; и в-третьих, поселок располагался вблизи от крупных магистралей.

Многие воры любили рассказывать о том, что коронацию они приняли в Малаховке, а после этого долго сидели с братвой в местном ресторане, выпивая во здравие состоявшегося очередного законного. Да и сам Варяг дважды организовывал здесь сходняки, а местная шантрапа бдительно стерегла подступы к большому сборищу.

Теперь поселок было не узнать. Переменилось все, и там, где еще несколько лет назад ютились убогие хибары, возвышались готические крыши новоявленных буржуа. Варяг тоже теперь был другой, и вряд ли кто узнал бы в обыкновенном дачнике держателя воровского общака.

Даже если начнут выспрашивать местных жителей о нем, то вряд ли кто из них сумеет рассказать что-нибудь существенное. Встает рано и делает получасовую зарядку. Так это не он единственный, кто способен на такой подвиг. Любит порой вечерком выпить бутылочку пива. Так на то он и мужик, чего же лишать себя удовольствия? И лишь одно отличало его от большинства жителей Малаховки — это вышколенная охрана, беспрерывно кружившая коршунами вокруг дачи двадцать четыре часа в сутки.

Тарантул заявился на дачу ровно в семнадцать ноль — ноль, как они и условились. Дверь тотчас открылась на его осторожный стук, и огромный детина, повертев толстой шеей во все стороны, впустил ожидаемого гостя. Молча, без особой суеты Тарантула передавали от одного охранника до другого, как эстафетную палочку. И как только он ступил на крыльцо, дверь распахнулась. Где-то в укромном месте за ним следил глазок видеокамеры, фиксируя каждое движение.