Евгений Сухов - Последний в черном списке

Некоторое время Валентина хранила молчание. Потом согласно качнула головой.

— Я готова. И если ты считаешь, что это необходимо…

— Да, считаю.

— Тогда пойдем.

Несмотря на ситуацию, Елизаров не смог сдержать улыбки. Последние слова Валентины были произнесены с такой непоколебимой решимостью, что он сразу понял: это его дочь.

— И еще, Валя, — он слегка придержал ее за руку, прежде чем они оба вновь переступили порог кабинета. — Я думаю, будет лучше, если мы пока ничего не станем говорить маме. Ну, хотя бы какое-то время. У нее и так было много волнений…

— Хорошо. Как скажешь.

Саранцев по-прежнему сидел за своим рабочим столом, а Винскайтес занимал место в кресле, где до этого сидел Елизаров. При появлении Валентины и Владислава он поднялся. Но ни отец, ни дочь не стали садиться. Девушка вообще осталась стоять возле порога, а Елизаров, приблизившись к столу, уперся в него кулаками и приблизил свое лицо к лицу Саранцева.

— Мы подумали над вашими словами, — под ногами Владислава скрипнули половицы. — И решили забрать заявление. Совсем.

— Вот как? — Саранцев машинально подхватил со стола ручку и сунул ее в рот. С сомнением посмотрел на Елизарова. — То есть вы решили вообще не давать этому делу ход?

— Совершенно верно.

— Могу я узнать — почему?

— Вы же сами сказали, что доказательств недостаточно, — кадык Елизарова нервно дернулся. Вверх-вниз. — А я не хочу подвергать свою дочь бесчисленным допросам и длительному разбирательству. Мы постараемся мирно разрешить сложившуюся проблему со Старцевым и его друзьями.

Пару минут в кабинете висело тягостное молчание, нарушенное в итоге майором Винскайтесом.

— Ну что ж. Похвальное решение, Владислав Всеволодович. Я думаю, что так будет лучше для всех.

— Не сомневаюсь.

Саранцев достал из папки заявление, написанное Валентиной вчера, и положил его перед Елизаровым. Затем придвинул к нему еще один лист. Протянул замусоленную ручку.

— Распишитесь здесь. И вы, и ваша дочь.

Елизаров, не читая, поставил свою подпись на документе. Обернулся. Валентина подошла к отцу, поколебалась всего несколько секунд, а затем тоже расписалась. Саранцев забрал лист. Елизаров неторопливо взял со стола заявление дочери. Сложил его пополам и опустил в правый боковой карман плаща.

Машина следователя въехала в город. Перегудов посмотрел на часы. Рабочий день подходил к концу. Делать официальный запрос сейчас было бесполезно. Руководителей вряд ли можно в это время застать в кабинетах. Между тем убийство Лерайского, а вслед за ним и еще одно, аналогичное, все больше занимало следователя.

— В прокуратуру, — сыщик отдал водителю распоряжение о дальнейшем маршруте и углубился в свои мысли.

— Можно я с вами, Виктор Алексеевич? — неожиданно попросил Сабуров. — Домой не хочу. Мы вчера с женой все-таки поругались. Оказывается, она не на совещание ушла, а ждала меня в кафе, где мы должны были обедать.

Следователь согласно качнул головой.

Дождь продолжал лить стеной. Дорога была пуста, и Перегудову со стажером потребовалось не более двадцати минут, чтобы добраться до кабинета следователя в здании прокуратуры.

— Мне кажется странным, что в авиакомпании тебе не дали никакой информации по Лерайскому. Володя, знаешь что? Посмотри-ка в Интернете, что есть по этой авиакомпании. Происшествия, пресс-релизы…

— Один момент, — отозвался Сабуров и уткнулся взглядом в монитор компьютера.

Перегудов сел на свое рабочее место и стал перелистывать протоколы опросов свидетелей.

— Безусловно, мы имеем дело с преднамеренным убийством, — вслух рассуждал сыщик. — Причем убийство выполнено кустарно, не профессионалом. Дальше… Обе жертвы работали в одном месте. Следовательно, что-то было такое, что связывало для преступника этих двух людей, и это что-то связано с их работой… Вот, собственно, и все, что мы имеем. Негусто…

— Ну да, если это, конечно, не случайное совпадение, — отозвался стажер, не поворачивая головы. — Возможно, их связывало по жизни что-то еще. Может быть, это какая-нибудь ревнивая женщина.

— Ерунда, — безапелляционно отмел подобное предположение Перегудов. — Если бы не одно обстоятельство. Они оба были уволены в одно и то же время. Да, возможно, они и были связаны каким-то общим делом. Бизнесом или еще чем-то, помимо работы. Но кто-то из родственников Лерайского обязательно бы проговорился. Хотя бы о его странном поведении, подозрениях… Хоть намек какой-то. Но ничего такого не было.