Валерий Рощин - Подвиг разведчика

От дум, от холода, от бессонных ночей на душе майора стало еще беспокойнее, муторнее…

— Займись-ка, Паша лучше обедом, — подавив тяжелый вздох, посоветовал он старшине, — а то, неровен час, придется куда-нибудь прогуляться за тридевять земель.

— Куда это?! — обалдел снайпер.

— Пока не знаю, — невнятно отвечал тот.

И выбросив в снег окурок, Яровой опять погрузился в невеселые думы…

«Но есть в наличие и ряд других фактов, пусть не столь явных, однако косвенно опровергающих первые. Все чеченские милицейские посты, встреченные нами на дорогах, бесспорно, были предупреждены о передислокации банд к Дагестану. Это стало очевидно, когда мы догоняли конопляный караван — дэпээсники, словно сговорившись, проверяли транспорт, идущий в западном направлении и отворачивались, когда мимо проезжали на восток вооруженные моджахеды. Вот тут-то и кроится загвоздка!.. Разве стало бы командование Вооруженных сил Ичкерии посвящать в свои секретные планы целую прорву продажных ментов?.. Нет, полагаю, разумный и осторожный стратег так никогда бы не поступил!»

Чиркейнов и Берг под руководством Ниязова копошились у кучки ранцев. Трое мужчин пытались возвести из спальных мешков и прочего скарба какое-то строение с наветренной стороны, дабы ледяные порывы, достигшие ураганной силы, не задували крохотный огонек, колыхавшийся над сухим спиртом. Кажется, задачка была не из легких: инженер громко пыхтел, улем подвывал своим тенорком, взывая к помощи Аллаха, а снайпер отчаянно ругался…

«Какие нам еще удалось заполучить опровержения версии «дагестанского удара»? Да, верно… Мы со старшиной своими глазами видели переход через перевал необстрелянных волонтеров, вооруженных корявыми ружьями, с коими не то что воевать против наших регулярных частей, а и ворон-то пугать зазорно. С курьерами тоже далеко не все понятно — посланы были Абдул-ханом к Абдул-Малику, отряды которых расположились по соседству, у самых границ Дагестана; а горе-нарочные поперлись стокилометровым крюком едва не через Ингушетию. И шли опять же с устным донесением, будто вся радиосвязь у амиров враз испортилась, отказала…»

Сноровистый Пашка нашел выход из положения: скинул с себя утепленную куртку, накрыл ею сверху бесформенное сооружение из ранцев, спальников и двух автоматов. Сам же подлез где-то сбоку и запалил-таки проклятые спиртовые таблетки. Вылезти из «конуры» наотрез отказался, покуда не закипела вода для чая. Потом уж, обжигая руки о литровую алюминиевую посудину, появился повеселевший, взбодрившийся.

— Живем! Готовь мужики емкости с заваркой! — радостно вскричал он. Разливая кипяток в подставленные кружки, приговаривал: — Уж так и быть, с горячим обедом могу тут задержаться до завтра. Но не дольше!

Скоро все четверо пили свежий чаек, закусывали мясными консервами и твердыми, как камень галетами. На десерт был шоколад…

«А боле всего сбивает с толку последнее наблюдение, — медленно прихлебывая горячий напиток, мучительно копался в своих сомнениях Константин. — Я не дока по части техники или движков, но звук!.. Из шести, замеченных нами бэтээров, все нечетные, а именно: первый, третий и пятый — работали на неполных оборотах; ехали солидно, с запасом мощности; моторы звучали одинаково глухо, монотонно, без глубин и оттенков. А четные: второй, четвертый и шестой — гудели надрывно. И работа их дизелей также в равной степени была похожа, но сходство слышалось в другом: громкий гул разбавлялся звонкой высотой, цилиндры пели разноголосо и, кажется, один из глушителей грешил пробоиной. А вот «Уралы»… Нет, все три грузовика молотили однообразно, словно час назад прошли регулировку на одном и том же компьютере. Смешно и неправдоподобно! Этих устаревших монстров и на заводском-то конвейере так дотошно не тестируют. Но разве это не красноречивый намек на то, что по берегу курсировал всего один автомобиль? Похоже на то!.. Автомобиль — один, а бэтээров — два».

Майор обвел подчиненных долгим, изучающим взглядом. Побои на лице Артема Андреевича понемногу подживали, но вид у инженера был уставшим, измученным. Ризван Халифович выглядел не лучше. Дабы согреться, он накинул поверх куртки суконный халат табачного цвета, чалму натянул по самые брови, но и это не помогало — согнутую пополам фигуру трясло в ознобе; кожа рук, сжимавших кружку, из смуглой превратилась в сизую. Пашка Ниязов держался молодцом, да Костя догадывался, скольких усилий стоило южанину, родившемуся где-то средь жарких пустынь Средней Азии, терпеть дикий холод и не выказывать по сему поводу слабость.