Евгений Сухов - Один против всех

Дробь раздражала многих, но высказаться по этому поводу не отваживался никто, и все присутствующие с умными физиономиями слушали музыкальную композицию полковника.

— Та-ак, очень интересно, — наконец страдальчески произнес Геннадий Васильевич. — Награды получили, от премий тоже не отказались, а он, стало быть, живехонький по кладбищу разгуливает. Веселенькое получается дельце, нечего сказать.

— Так точно, товарищ полковник, — ввернул майор, собирая со стола разложенные снимки.

— А может быть, все-таки это не он? — не сдавался Крылов. — Мало ли на свете похожих людей?

— Очень сомнительно, товарищ полковник, — упрямо возражал Шевцов, — вы же сами видели его на пленке. А потом, вот эти снимки, — взял он в руки пачку фотографий. — На них он тоже запечатлен. Все сходится один к одному.

Дробь прекратилась, и в кабинете установилась зловещая тишина.

— Забавная ситуация, — вновь выдавил из себя полковник. — Он, стало быть, живее всех живых? Так получается, майор?

— Точно так, товарищ полковник. Так, может, мы все-таки заведем дело?

— Признаюсь, господа офицеры, не приходилось мне сталкиваться с подобными случаями, а тем более заводить дело только по подозрению, что наш покойничек неожиданно воскрес.

— Но вы же сами видите, все сходится в точности, товарищ полковник, — не унимался Шевцов. — Его лицо! Это точно! Второго такого быть не может!

— Вадим, хочу тебе сказать, я специально просмотрел наши оперативные съемки, где был заснят Куликов. Так вот, у человека, который записан на пленке, не только лицо, но даже точно такая же походка, как у Куликова. Дело будем заводить, — слегка хлопнул по столу полковник, — а как доложить об этом начальству, уже моя забота. Все свободны.

Шевцов радостно улыбнулся.

— Спасибо, товарищ полковник.

— А чего ты радуешься-то? — укорил Геннадий Васильевич. — Хорошего от этого мало, тебе только хлопот прибавится. Его ведь еще и ловить нужно.

Шевцов с Васильчиковым поднялись почти одновременно.

— За этим дело не станет, товарищ полковник. Разрешите идти?

— Идите. И без Куликова не возвращайтесь, — напутствовал Геннадий Васильевич.

Шевцов посмотрел на часы. Пора уходить. Через полчаса у него встреча с Афоней Карельским. Сказав дежурному, что появится часа через полтора, майор забрался в свою машину и, повернув ключ стартера, лихо отъехал со служебной стоянки.

Афоня ждал майора неподалеку от Центрального рынка, во дворе пятиэтажного дома. Он явно скучал и лениво, как человек, пресыщенный удовольствиями, пил баночное пиво маленькими глотками. Несмотря на близость автострады и огромный рынок, который гудел озабоченно и сердито, как потревоженный улей, место здесь было спокойное. За гаражами, плотной стеной вставшими возле дороги, собеседников не увидать, а со стороны дома их скрывала мощная крона дерева, нагло заглядывающая корявыми сучьями в окна третьего этажа.

Шевцов едва кивнул и опустился рядом на скамейку, примяв расстеленную газету.

— О Куликове что-нибудь узнал?

— Нет. Как в воду канул, — честно ответил Афоня. — Пришлось выходить на нужных людей, но даже они ничего не знают. Если он и живой, то вращается в собственном кругу, а эти люди его не выдадут. Слишком многое их связывает.

У самой скамьи с надеждой прыгал взъерошенный воробей, явно выпрашивая подношения. Афоня выгреб из кармана какой-то темный сор и щедро швырнул его под ноги. С радостным чириканьем попрошайка ухватил что-то и, отлетев в сторону, принялся усердно поклевывать.

— Может, ты плохо интересовался?

— Ты бы меня, майор, не учил, как спрашивать надо. В нашем деле следует проявлять такт, а то за лишние вопросы можно и без головы остаться. Но меня другое удивляет, гражданин начальник: все его точки работают как часы. Абсолютно никакого сбоя. Мне приходилось наблюдать, как после смерти хозяина точки мирно, безо всякой стрельбы уходили под нового владельца. А тут они работают, как и раньше, и за все это время не было никакого наезда.

— И что это значит?

Воробей доклевал соринки, слетал по каким-то своим делам и уже через минуту вернулся с целой стаей приятелей. Они весело прыгали под ногами, крикливо щебетали, требуя угощения, и, казалось, старались делать все, чтобы на них обратили внимание.

Афоня, порывшись, достал из другого кармана полгорсти семечек, ссыпал их на головы воробьям. На каждый взмах птицы реагировали бурно, мигом отлетая в сторону, словно подозревали, что их хотят ухватить за лапы. Удостоверившись в добрых намерениях людей, озорники вновь собирались к небогатой поживе.