Евгений Сухов: Один против всех

— Прошу… Ваши ручки! — Сильными резкими движениями он стянул запястья. Проверил на прочность и довольно хмыкнул, что должно было означать — попалась, птичка! — Вот так тебе будет ладненько? Ну и славно! Немного режет кожу, ну ничего, это можно перетерпеть, во всяком случае, это лучше, чем лежать на полу с простреленным лбом. А теперь давай ноженьки, — ласково попросил Куликов. — Вот так. Присядь поудобнее. Боже мой, ведь кто-то дотрагивается пальцами до этой кожи. Какая несправедливость, — ахал Куликов, — почему этот человек не я? Я искренне завидую твоему избраннику. — Ухватив пальцами лодыжки, Стась уверенно стянул ей ноги и оставшийся конец привязал к стулу. — Ты даже себе представить не можешь, как я жалею о том, что мы так мало общались.

Потушив свет, Кулик прошел в прихожую. Раздавил попавший под каблук осколок от телефонного аппарата и закрыл за собой дверь.

Быстрым шагом идти было минут пять. Но спешить тоже не следовало. В эту ночь милиция особенно нервная, даже в любителях вечерних моционов будет усматривать потенциальных террористов. И двигаться следовало в тени строений, чтобы иметь возможность для маневра, да и не так заметно из кармана пиджака выпирает ствол.

На Новоспасском проезде, близ железнодорожного полотна, стояла белая «четверка». Одна из самых скромных машин, что-то вроде мини-грузовичка для серьезного мужика. Чаще всего на такой марке разъезжают главы семейств, обремененные хозяйством. Просторный багажник удобен для перевозки мешков с картошкой, а если затеялось строительство, то не грех загрузиться дюжиной досок. Поэтому инспектора к таким машинам относятся с пониманием, зная, что за рулем сидит трудяга, озабоченный предстоящим летним сезоном и перевозящий в своей машине мешки со свежим навозом.

Она была одной из немногих машин, удобно расположившихся в этот час у тротуаров. Но вот огни автомобиля дважды коротко мигнули, и Куликов догадался, что его ждут.

Забираться в салон он не торопился. Еще раз убедившись, что никого нет поблизости, он подошел к машине, дверца гостеприимно распахнулась, и Куликов уверенно юркнул на водительское кресло.

В машине оказался Ковыль.

— Почему так долго? — несколько угрюмо спросил Сергей Ковылев.

— Прошелся немного пешком… Были кое-какие сложности, рисковать не хотел. Наверняка они сейчас действуют по плану «Перехват».

— Ладно, все понятно, — быстро отозвался Ковыль, не желая вдаваться в подробности. — Тогда тебе нужно будет поторопиться и как можно быстрее выбраться из города. — Он порылся в сумке, лежащей на коленях, и вытащил из нее небольшую кожаную папку. — Это все твое. Здесь паспорт на имя Оскара Валентиновича Гришина.

— Ну и имечко же мне досталось, — недовольно буркнул Стась Куликов.

Эта реплика заставила Ковыля улыбнуться.

— Извини, какое есть. Привыкай. Главное, что документы не вызывают подозрений. Они подлинные. С такими можно хоть в Кремль идти.

— Кого вам на этот раз пришлось… уговорить избавиться от своих документов?

— Не забивай себе голову чужими проблемами. Насколько я понимаю, у тебя своих хватает.

Куликов невесело хмыкнул.

— Пожалуй, ты прав.

— Здесь же, в этой папочке, имеется еще один приятный сюрприз.

— А именно?

— Теперь ты гражданин Греции.

— Вот как? — Куликов не без интереса потянул за тесемку, развязывая папку. — Где же он?.. Ах, вот этот, любопытная книжечка, ничего не понятно, — повертел он в руках паспорт. — Ладно, потом разберемся. Второе гражданство еще никому не мешало.

— Здесь же документы на машину. Техпаспорт и генеральная доверенность. Самое лучшее ехать сейчас на север, там тебя встретят и переправят в Литву. Все обговорено, деньги заплачены, а оттуда можешь выезжать куда угодно, с такими-то документами.

— Понятно. Значит, эти люди надежные?

— Можешь им верить, как мне, — веско заявил Ковылев. — С одним из них я «чалился». Проколов за ним никогда не наблюдалось, — заверил он.

— Золотишко с бриллиантами они на баксы могут поменять?

— Большая сумма? — осведомился Ковыль.

— На полмиллиона, не меньше, думаю.

— Большая, — раздумывая, согласился Ковыль.

Мимо, посигналив, проносилась милицейская машина. Одному богу известно, куда она могла мчаться в такую темень. Не иначе как без криминала не обошлось. Режущий вой до предела натянул нервы, и Ковылев заговорил уже после того, как машина скрылась в ближайшем переулке, на прощанье бросив в зеркала мерцающий синий отблеск.