Владимир Колычев - Судья и палач

— Она твоя собственная?

— Да. И твоя тоже…

— А не боишься? Ведь тебя ищут все, кто только может…

— Откуда ты знаешь?

— Ведь ты тот самый неуловимый киллер… Я угадала?

— Я знал, что ты обо всем догадаешься. Я знал, что ты вернешься…

— Ты работал громко. Как будто для того, чтобы я знала о твоих «подвигах»…

— Я знал, что ты все правильно поймешь. Я самый лучший и ничего не боюсь…

Он и в самом деле самый лучший. Он уверен в себе и в своем оружии, которым он владеет как никто другой. Виртуоз направленного взрыва. А разве нет? Разве не верх совершенства его последний взрыв, когда обрушился козырек над подъездом. Он не оставил жертве _ ни единого шанса.

У него масса иностранных и отечественных разработок. Непросто их было достать. Но ему все по силам, лишь бы только взяться. И своих собственных проектов у него в избытке. Можно хоть сейчас защитить диссертацию. Кандидат киллерско-подрывных наук. Только такой науки официально не существует. И за свою диссертацию он получит степень зека-рецидивиста.

— Может, уедем за границу? — тихо спросила его Алла.

— Вместе?

— Конечно, вместе…

А ведь это мысль.

Ему нравилась его профессия. Азарт, риск, острота ощущений. Но не это смысл его жизни. Алла ему гораздо нужнее. А она ищет покоя. И ему уже пора остепениться.

У него достаточно денег. В последнее время меньше ста тысяч за исполнение заказа он не брал. Чем выше становился его класс, тем выше цена за услуги. У него своих денег уже около миллиона долларов. На счетах в швейцарском банке. Плюс квартира, в которую он вложил их общие деньги и часть своих. Ее можно оставить матери. А самим уехать за границу. Миллион долларов — этого им хватит для безбедной жизни. Может, и правда завязать окончательно?

— Давай уедем, — кивнул он.

— Ты ведь уже эмигрировал в Бразилию, — поддела она.

— А разве Москва не Бразилия? — как будто удивился он. — И там джунгли, и здесь. Жизнь по законам джунглей…

— Ты прав. И нам пока не выбраться из этих джунглей…

— Что значит пока?

— Герман, я замужем за Виталием. Мы не должны забывать об этом. — Она была сама серьезность.

— А разве с разводом проблемы?

— Проблемы. Я останусь на бобах. А ведь могу иметь с него только чистыми три миллиона долларов. Скажи, эта сумма тебя впечатляет?

— Впечатляет. Еще как… Три миллиона долларов!

— А еще движимое и недвижимое имущество… И все это может принадлежать мне…

— На кого оформлено завещание? — Герман уже понял, к чему она клонит.

— На меня…

— Так какие проблемы? — зловеще усмехнулся он. Внутри его начала подниматься тягучая черная волна. Она уже захлестывала его с головой.

Ненависть. Черная ненависть. И она материализуется в месть. Герман уже физически ощущал, как будет радоваться, когда Виталик отправится к праотцам.

Алла вернулась к Герману. Она полностью осознала свою ошибку. И теперь нет абсолютно никакого смысла оставлять подлеца Болотова в живых. Он должен умереть. Умереть от руки своего извечного соперника. Герман всегда проигрывал ему. Но отныне в проигрыше Виталик.

Он умрет. Умрет, как умирали многие от руки Германа. Но не слишком ли это просто?

Виталик отдаст концы. И уже никогда не узнает, из-за чего он погиб. И Герман не насладится местью.

Он должен мучиться. Задыхаться от отчаяния и безысходности. Он увел от Германа Аллу, когда тот находился в колонии. Он знал, что Герман будет мучиться, но не сможет помешать ему. Так оно и вышло. Герман не вмешивался в его отношения с Аллой. Он мучился и все ждал, когда она осознает свою ошибку.

Теперь ситуация изменилась не в пользу Виталика. Теперь пусть он мучается в отчаянии. Его нужно упечь за решетку. И когда он попадет в изолятор, Герман навестит его. Он ничего ему не скажет. Только посмотрит в глаза и рассмеется ему в лицо. Виталик все поймет. И будет рвать на себе волосы от тоски и безысходности. Он горько пожалеет, что родился на свет.

— И что это нам даст? — услышал он вопрос Аллы.

Он ошалело посмотрел на нее. Не сразу понял, что рассуждал вслух. Слишком глубоко он ушел в себя. Слишком сильна в нем жажда мести.

— Я отомщу этому подонку!

— Хорошо, мы посадим его за решетку. Он поймет, что ты отомстил ему. Да, он будет сходить с ума от этой мысли. Но ведь он останется жив. А это значит, что я не получу наследства…

В словах Аллы была железная логика. И Герман должен был подчиниться ей. Но ему очень хотелось заглянуть в глаза Виталия, увидеть в них страх и отчаяние. Возможно, это была безумная мысль. Но она уже прочно засела в его сознании. И он не хотел отступаться от нее. Значит, нужно придать его доводам логичность.