Владимир Колычев - Жесткий ответ

— Жди. Вместе с Артемом…

При чем здесь Артем? Неужели она с ним? Вячеслав хотел спросить ее об этом, но в трубке уже звучали короткие гудки.

От мрачных раздумий, сводящих с ума, отвлекла секретарша:

— Вячеслав Борисович, тут вам бандероль. Из Сочи…

— Это от Артема! — встрепенулся он.

«Или от Алены!..»

Он схватил бандероль. Обратного адреса не было.

— Откуда ты узнала, что она из Сочи?

— Почтовый штемпель…

— Да, точно, совсем голова не варит… Спасибо, а теперь иди. Мне нужно побыть одному…

Женщина замешкалась. За что нарвалась на грубость.

— Я кому сказал, пошла!

Та посмотрела на него как на умалишенного, пожала плечами и вышла из кабинета. В голове у Вячеслава была такая каша, что он не мог припомнить, позволял ли он себе раньше подобное отношение к своим сотрудникам. Впрочем, сейчас ему было все равно. Все внимание на бандероль. Ничто другое просто не могло сейчас волновать его.

В посылке он обнаружил видеокассету.

— А-а, это Артем. Заснял на видео свой отдых. Посмотрим, посмотрим…

Только сейчас он понял, что разговаривает сам с собой.

Интересно, раньше он тоже грешил этим?

— А может, это от Алены?.. А если от них обоих?..

Ему очень хотелось знать, что на кассете. Но в то же время он страшно боялся сунуть ее в пасть видеомагнитофона.

Ему казалось, на пленке запечатлено что-то ужасное.

И все же любопытство взяло верх над страхом. Кассета оказалась в видеомагнитофоне, на экране телевизора высветилось изображение. Вячеслав увидел Артема. Комната, залитая утренним светом. Он лежит в постели. Комната какая-то убогая. Неужели он не мог снять номер поприличней?

Потягивается, смотрит куда-то, улыбается, тянет к кому-то руки. К кому-то… А вдруг он не с любовницей, а с любовником? Вдруг он голубой? И сейчас Вячеслав узнает страшную правду.

Конвульсивным движением он выключил магнитофон.

Со всей силы сжал пульт дистанционного управления — было слышно, как хрустнул пластиковый корпус.

Да, видимо, в этой пленке заложена страшная пакость.

Похоже, съемка велась скрытой камерой. Артема снимали.

Компромат это. Как пить дать компромат. Артема застукали с мужчиной. Это позор для семьи! И чтобы никто об этом позоре не узнал, придется расстаться с кругленькой суммой.

Что ж, если это так, надо пить правду до дна. Вячеслав снова включил видео.

Артем лежал в кровати, улыбался, тянул руки… Это была девушка, не парень. Вячеслав облегченно вздохнул. Она была в халате, голова обмотана полотенцем — видно, только что из душа вышла. Вот она снимает полотенце, мокрые волосы рассыпаются по плечам. И халат падает на пол. Она предстает перед Артемом во всей своей наготе. Фигурка высший класс. Да, оказывается, сын у него не тюха. Нормальный пацан он, раз телку нормальную снять смог… Вячеслав всмотрелся в нее повнимательней.

Будто молния ударила с небес, в темечко ему угодила. В голове загудело, по вискам ударили молотки, перед глазами пошли красные круги. Это была не просто телка. Это была Алена…

Она все время находилась к камере спиной. Но он мог узнать ее из миллионов по одной только фигуре. Эта тончайшая талия, длинные ноги, невероятно сексуальная попка.

А эти биоволны очарования, которые когда-то вскружили ему голову. Он ощущал их действие и сейчас, через расстояние. Да, это была она, Алена…

Чувства смешались в одном многотонном грузе, который всей тяжестью навалился на Вячеслава, спрессовал его психику, раздавил сознание.

Его Артем. И его Алена. Так и есть, они вместе. И сын и любовница предали его. Убили его… Ну почему убили? Он же жив. И даже ничего вокруг не изменилось. Он по-прежнему сидит в своем кресле, перед глазами экран телевизора.

Артем с Аленой, они уже барахтаются в постели. Он лежит на спине, а она прыгает на нем спиной к камере. Поза наездницы — ее любимая поза…

— Давай, сынуля, давай! — неожиданно для себя захохотал Вячеслав. — Давай, давай, загоняй!

А молодей у него Артем. Молодец! Такой крале приглянулся. Мужик он у него, настоящий мужик. Так держать!..

— Пусть воет, пусть воет, сука! — истерично выкрикивал он. — Сука… Сука!.. Сука!!!

Он схватил со стола хрустальную пепельницу и запустил ее в телевизор. Изображение хлопнулось вместе с экраном.

— Тебе не больно, сын? — с пеной у рта спросил он у разбитого телевизора. — Не больно, нет?.. А ей пусть будет больно. Пусть будет больно! Сука. Сука! Сука!!!

Он ударил кулаком по столу раз, второй. Но этого ему показалось мало. Он схватился за кресло и начал крушить все вокруг себя.