Владимир Колычев - Жесткий ответ

«Жук-вонючка» испортил воздух основательно. Степану Степанычу стоило немалых усилий, чтобы Рому с Федотом не привлекли по этому делу в качестве обвиняемых. Но от ведения дела их отстранили.

— Да пошел он! — возмущался по этому поводу Федот. — Кто он такой, чтобы нам что-то запрещать? Затронута наша честь, и мы обязаны самолично найти убийц.

— Прежде всего затронута честь всего нашего отдела, — сказал Круча. — Мы все знаем, что вы ни в чем не виновны.

Но плыть против течения лишний раз не будем. Убийц найдем без вас. А вы пока займетесь делом. Тоже очень важным. Особенно для вас обоих. Ведь это была ваша идея.

— О чем ты?

— Не о чем, а о ком. А конкретно об Артеме Рысьеве. Ты, Комов, собирался установить за ним тайное наблюдение.

Вот и займешься этим. На пару с Лозовым. Или есть возражения?

Возражений не последовало.

— У матросов нет вопросов, — сделал вывод Круча. — Поэтому давайте в машину и дуйте ко мне домой.

— К тебе домой?

— А что тут такого? Из моего дома неплохой вид на дом Рысьевых. Артем сейчас там. Сходите к нему домой, принесите соболезнования, заверьте, что убийцы обязательно будут найдены. И постарайтесь установить «жучок». Дома у меня есть подзорная труба. Будете держать Артема под аудио- и визуальным наблюдением. Жанна приготовит вам коктейль — не алкогольный, разумеется. Молочный. Чтобы вам жизнь пивом не казалась… Видите, как я вам верю — жену свою доверяю. Знаю, что не обидите…

Сказано — сделано. Артему Рысьеву принесли соболезнования, по ходу дела установили «жучок». В доме Кручи их ждала Жанна. Подзорную трубу приготовила, треногу. Они устроились в комнате, откуда неплохо просматривался двор Рысьевых. Настроили радиоприемное устройство, на который шел сигнал от «жучка».

— Только и делай, что ничего не делай, — недовольно пробурчал Рома, закрывая уши наушниками.

Работа и в самом деле не бей лежачего. Но кому-то надо ею заниматься.

Степан вернулся домой вечером. Посидел с ними в комнате, попил пивка — чтобы расслабились. Поговорили о делах. Дождались, когда ляжет спать Артем.

— Можете домой идти, — разрешил Степан. — Но завтра рано утром снова сюда. Завтра похороны, не исключено, что Алена появится на кладбище…

Хоронить Валентину Сергеевну будут завтра. А у Ромы уже сегодня было похоронное настроение. Надоело ему все.

На-до-ело! С утра до ночи как проклятый на страже закона трудится. А его носом как щенка в ту же грязь тыкают, которую он разгребает. Это ж надо до такого додуматься — он с Федотом изнасиловал и убил женщину. Как у прокурорского следака язык повернулся такое сказать? А ведь повернулся.

Это хорошо, что Степан Степаныч глыба, ни сдвинуть которую, ни обгадить «жук-вонючка» не смог…

К подъезду он подходил в темноте. И не сразу уловил шевеление за спиной. Когда понял, в чем дело, было уже поздно. На голову обрушился удар страшной силы. Падая, теряя сознание, Рома услышал:

— Привет от Бурыкина!

Вот, значит, кто его оприходовал. Выжить бы… На этом ход мысли оборвался.

В себя Рома пришел дома. Он лежал на диване, уже в исподнем, под одеялом. Голова трещит от боли. Но даже не перебинтована. Рядом встревоженная Рита. Эдик Савельев и Саня Кулик тут же.

— Ну вот, очухался, — ободряюще улыбнулся первый.

— Все нормально, парень! — подмигнул ему второй. — Жить будешь!

— Штакетиной тебя по башке саданули, — сказал Эдик. — Голова кружится?

— Нет, просто болит.

— Тошнит?

— Нет…

— Ну я так и понял, что сотрясения нет. Хотя врачу завтра покажись…

— Покажусь, — кивнул Рома. — Как только этого урода возьму, так и покажусь…

— Ты что, знаешь, кто тебя саданул?

— Знаю. Бурыкин есть такой. Только что из зоны. Я его туда оформил…

— Бурыкин? Ну как же, знаем такого. Так что, он это?

— Он. Я, когда падал, слышал, как он мне привет передал. От Бурыкина, мол…

— Совсем оборзел, скот.

— Он подходил ко мне недавно, угрожал. Надо было его в каталажку сунуть, чтобы остыл. Да связываться не захотелось…

— Зря, надо было оформить. Сам чуть из-за него не остыл.

— Да нет, убивать тебя, похоже, не собирались, — не согласился с Эдиком Кулик. — Со знанием дела по башке треснули. По затылку, штакетиной. Так, чтобы даже сотрясения мозга не было. Но чтобы вырубить. И ведь вырубил, гад…

— Я этого гада сам вырублю.

— Так он что, так и сказал, привет от Бурыкина? — спросил Эдик.

— Ну да… Думаешь, мне показалось?