Александр Бушков - Ближе, бандерлоги!

Он пожал плечами:

— Что вы хотите, Беатрис… Именно так и выглядит африканская политическая жизнь. Сплошь и рядом. Ага, вот именно. Там была не уголовщина, а как раз большая политика — с благородными лозунгами, высокими целями и тому подобным. Ну, а практика так и выглядела. Двое с ножиками — победившая на выборах партия, а эти семеро — оппозиция. А может, наоборот, я уже и не помню, давно дело было…

— Ужас какой… — повторила она с тем же явно наигранным отвращением. — Рисковая у вас профессия, Джонни. Так и самому без головы остаться недолго…

— Пока везло, — сказал Мазур. — Это еще не проблема. Настоящая проблема возникает, когда у себя в Австралии начинаешь выбрасывать старые бумеранги…

Она рассмеялась — вполне искренне. Мазур за годы не раз отпускал эту шуточку в разных уголках земного шара, когда оказывался там под видом австралийца, — и всякий раз срабатывало.

Через несколько минут Беатрис снова картинно поморщилась, словно английская леди, узревшая пьяного конюха, щеголявшего не только без штанов, но и без исподнего:

— А на сей раз что? — спросил Мазур.

Она показала. Ага, первые две фотографии из дюжины: какая-то невезучая белая красоточка попала в лапы к троице черных в камуфляже, опять-таки без всяких эмблем и знаков различия. Крупным планом запечатлено, как ее со вкусом разоблачают, а потом, деликатно выражаясь, общаются.

— А, вот что… — сказал Мазур. — Не повезло бедняжке. Но она, я слышал потом, осталась жива, добралась до католической миссии…

— И вы вот так спокойно стояли и снимали? — с деланным опять-таки возмущением воскликнула Беатрис.

Мазур вновь пожал плечами:

— Полезь я ее рыцарственно спасать, оторвали бы голову, только и всего. Их там было дюжины две… Что поделать… Такая уж у меня клятая профессия, мисс Беатрис. Ни наследства от дедушки, ни бриллиантов от бабушки. Одна убогонькая папашина ферма. С которой он меня выставил, едва я закончил школу, сунул пару фунтов и заявил, что пора мне самому зарабатывать на жизнь. Вы, конечно, можете бросить в меня камень, но такова уж жизнь на грешной земле. Ну да, честно признаюсь — нет у меня ни высоких идеалов, ни таких уж твердокаменных моральных устоев. Мне бы денег заработать… Либо принимайте меня таким, какой я есть, либо облейте презрением и удалитесь…

— Да ладно, Джонни, — сказал Деймонд. — Не всякому выпадает родиться с серебряной ложкой во рту. В конце концов, не вы сами всем этим занимались, только снимали. Бизнес, что поделать, каждый зарабатывает, как может. Я думаю, Беа вовсе и не собирается обливать вас презрением? Правда, Беа?

— Да все я понимаю, — сказала Беатрис. — Однако зрелище все же мерзкое…

Однако Мазур отметил, что она, пусть и бегло, но все же просмотрела все до единой фотографии из дюжины (Деймонд, сразу видно, предпочел бы, чтобы она перелистывала страницы помедленнее, и Мазур его по-мужски понимал).

Когда до конца альбома осталось совсем немного, Деймонд поднял на него глаза:

— Джонни, мне, в самом деле интересно… Здесь не только фотографии, но и снимки, вырезанные из газет. Они все ваши?

— Ну, конечно, — сказал Мазур.

— Бога ради, простите, если я сунулся в какие-то профессиональные тайны… Но одни фотографии подписаны вашей настоящей фамилией, а другие, коли уж вы говорите, что все они ваши — явными псевдонимами. В чем тут секрет?

Глазастый, черт, не без одобрения отметил Мазур. Вопрос этот для него ничуть не был коварным подводным камнем — после соответствующего инструктажа он знал, что можно ответить чистую правду. И знал правду.

— Никаких секретов, Пит, — сказал он без промедления. — Просто маленькие профессиональные хитрости, они в каждой профессии есть. Понимаете ли, есть снимки, которые ни за что не возьмут иные респектабельные газеты или журналы — чересчур уж для них откровенно. А вот те издания, что принято именовать желтыми и бульварными, наоборот, с руками оторвут. И, между прочим, сплошь и рядом платят больше, чем респектабельные. Вот только приходится заботиться о репутации. Респектабельные издания — словно старая чопорная леди, они неохотно имеют дело с людьми, засветившимися в бульварной прессе. Отсюда и псевдонимы. Все очень просто.

Деймонд усмехнулся:

— Вы прямо, как разведчик, Джонни…

— Вот уж кем не хотел бы быть, так это разведчиком, — сказал Мазур. — Они же государственные служащие, сидят на жалованье. Конечно, жалованье, говорят, высокое, и случаются разные премии, но все равно… Лучше уж рисковать шкурой — и при удаче хоть и не состояние составить, но заработать прилично. Крепко сомневаюсь, что это чисто австралийская философия. По-моему у вас в Штатах куча народу думает точно так же.