Михаил Нестеров - В бою антракта не бывает

«Он заранее строит пирамиду, – одобрительно подумал полковник. – Практичный человек. Наверное, еще в годовалом возрасте распознал в докторе Айболите обычного ветеринара».

– Банкноту забери. – Опытный полковник не стал брать фальшивку в руки, но на взгляд она показалась ему качественной. – Покажешь ее специалисту из моего ведомства. Где он сможет найти тебя, скажем, через час?..

– Очень чистые деньги, очень.

Полковник Михеев отметил, что его помощник «по щекотливым вопросам» в звании капитана был сейчас похож на дегустатора нового наркотика, вкатившего себе приличную дозу. Олег Симагин даже плечами повел, будто по его телу прошла волна кайфа.

– В пунктах обмены валюты такие доллары пройдут со свистом, – закончил он.

Когда капитан Симагин сообщил, что отданная им на проверку стодолларовая купюра аутодентичная, то есть подлинная, изумлению Михеева не было предела. «Как же так», – думал он, заведомо зная, что это подделка.

– Кто проверял? – живо поинтересовался он.

– Варенцов из управления по экономическим преступлениям, – объяснил капитан, помня наказ начальника: в своем ведомстве эту купюру не светить. – Пощупал, понюхал, посмотрел на свет. У него особый нюх на фальшивки.

– А теперь пусть отдаст в лабораторию.

И вот долгожданный ответ:

– Олег, а как ты объяснил Варенцову происхождение этой купюры?

– Поймал бомжа, незаметно сунул ему в карман фальшивку, в отделении ее нашли, оказалась то, что оказалось.

– Варенцов сообщил «наверх»?

Олег помотал головой:

– Я попросил его не торопиться.

– Меня сейчас мучают два вопроса. – Полковник пристально вгляделся в подчиненного. – Что лучше, официально выйти на подпольный цех Страхова или пойти другим путем?

– Прикрыть производство, но прежде выжать из него максимум полезного?

– Да, – кивнул шеф.

– С такой чистотой банкнот можно поломать голову, – откликнулся Олег. – Детали проработаны один в один: наименование эмиссионного банка, номера и серии. Достоинства цифрами и прописью, основной рисунок – то есть портрет, лицевой и обратной стороны и – что больше всего взволновало нашего друга Варенцов, – стопроцентно выполненная защита от подделок.

– Водяной знак и магнитные метки?

– Плюс цветные волокна, внедренные в бумагу, включая и те, что видимы в ультрафиолетовых лучах, – добавил Олег. – Конфетти, защитные нити, микротекст, люминесцирующие рисунки, защитная нить и подпись. Страхов и его парни постарались на славу. Даже бумага, как и положено, содержит до семидесяти процентов чистого хлопка – не деформируется, не вытягивается. Только в лаборатории указали на несущественные детали, по которым и сделали заключение: банкнота фальшивая.

– Копия этого заключения должна лежать у меня на столе уже завтра, – потребовал Михеев. – С ее помощью Страхов сможет внести окончательные изменения в технологию.

Вот тебе и Леша. Сволочь! – добродушно выругался полковник, думая о майоре, как о талантливом сценаристе. Он грамотно построил предварительный разговор с полковником-режиссером, на чью долю выпадал подбор актеров. Продавал свою продукцию так, чтобы Михеев взял пьесу-подделку, как не берут в руки туалетную бумагу, а потом еще и выразил дикий восторг: бумажка оказалась под рукой вовремя.

С такими чистыми подделками опасно влезать на рынок фальшивых бумаг, какого бы достоинства они ни были: те же доллары, акцизные марки или акции крупных финансово-промышленных компаний.

Сегодняшний день на вкус напомнил Михееву черную икру, но лишь при закрытых глазах, – стоило открыть их, и взору представала бутафория из балтийской селедки, лука, яиц.

«Тороплюсь», – подумал полковник, оглядывая будто впервые тощую, неспортивную фигуру Симагина и его ушастую голову двоечника. «Двоечник» отделывал сейчас свою трехкомнатную квартиру на европейский манер – издержки бурлацкой работы в отделе по ценным бумагам. Парень в икре по уши.

– Плутать по собственным извилинам не вредно, – вслух высказался Михеев. – Нужно смотаться в Благовещенск, переговорить со следователем и снять обвинения с начальника типографии. Для нас он – одна из двух частей матрицы.

Помощник ушел. Михеев, оставшись в своем кабинете один, включил фонограмму разговора между Симагиным и Страховым, сделанную капитаном по приказу начальника.

Страхов: Идею мне подкинул коммерческий директор бумажно-целлюлозного комбината. Дело было так. Одна очень крупная нефтяная компания, планируя выпуск своих акций, решила установить на них высокую степень защиты наряду с художественным оформлением. Для этого необходимо было, во-первых, определиться с качеством бумаги. За основу взяли состав долларовых банкнот, где хлопок составляет до семидесяти процентов. Так высоко лезть они не стали, в технологическом обосновании записали пятьдесят процентов, а пилотный заказ отдали обнищавшему Артемовскому целлюлозному комбинату. Сам процесс изготовления акций планировали передать швейцарским специалистам. В типографию ЗАО «Торговый дом „Багратион“ бумага поставлялась именно с Артемовского комбината. А начальник „багратионовской“ типографии был хорошо знаком с коммерческим директором Артемовского комбината. Они долгое время прокручивали простую операцию: бумажный комбинат отписывал сто тонн бумаги, а на „Багратион“ приходило на порядок больше.