Михаил Нестеров - Формула боя

Выводы Антона были стройными, но безрадостными. И еще он так до конца и не определил, чья рука сейчас тянется к ручке машины – милиционера или боевика Дробова.

Парень немного нагнулся, открывая дверцу машины, и Антон, экономя драгоценные мгновения, с ходу ударил его ногой в голову. Второго он просто толкнул руками и снова переключился на первого, вкладывая в удар всю силу. Теряя сознание, тот заскользил пальцами по дверце.

Второй еще не успел встать. Опираясь об асфальт левой рукой, он непроизвольно поднял правую вверх. Антон перехватил ее, выворачивая пальцы и резко поднимая парня. Через секунду тот, стоя перед ним на цыпочках, получил сильный удар под ребра и правый боковой в голову…

Как-то Романов сказал:

«Я, Антон, учу солдат, как учил своих очень известный командир-спецназовец. Он спрашивал бойца, страшно ли тому одному ночью в лесу. Боец, подумав, отвечал: «Да». Тогда ему же говорили: «Теперь представь, что ты – волк и этот лес твой. Страшно тебе?» – «Нет», – отвечал солдат. Понимаешь, Антон, ничего не боятся только сумасшедшие. Нормальные люди, даже очень смелые, испытывают чувство страха. Но в том и изюмина: смелый человек преодолевает или может преодолеть чувство страха. Слабый не преодолеет его никогда».

…Когда второй преследователь упал на асфальт, Антон почувствовал себя волком – волком в своем лесу. Он не преодолевал страх, сейчас он просто ничего не боялся и в то же время не чувствовал себя сумасшедшим. В нем происходила какая-то метаморфоза.

«Это мой лес, и я в нем хозяин».

Как ни решительно был настроен Антон, теперь нельзя было терять ни секунды.

Прохожие шарахнулись от него, когда он ринулся к спасительному проходу. Миновав пятнадцатиметровый затемненный участок, он выскочил во двор. Теперь ему предстояло пробежать лабиринт из однотипных застроек и оказаться в 8-м Новоподмосковном переулке. Затем, уже в спокойном темпе, он пройдет еще один квартал.

Оказавшись на Новопетровской улице и на всякий случай перейдя дорогу, Антон остановился у телефона-автомата. Бросив в щель жетон, он набрал номер Светланы Рогожиной. Она взяла трубку после первого же звонка.

– Примаков звонил?

– Да, – почему-то тихо ответила Светлана.

Антон застыл, предчувствуя беду.

– Что случилось? – хрипло спросил он, отгоняя страшные мысли, разом обрушившиеся на него. Они несли в себе все – начиная от накрытого белой тканью тела Сергея Образцова, лежащего на проезжей части, до обезображенного взрывом лица. Последнее, что резануло его мозг, было связано с отравляющими веществами: посиневшее лицо с пеной у рта; Сергей широко открытым ртом ловит воздух, но кругом отравленная атмосфера.

Антон тряхнул головой: наваждение. Последнее видение было настолько впечатляющим и реальным, что осталось перед глазами.

– Что случилось? – повторил он вопрос, не слыша ответа Рогожиной.

– Я сама толком не знаю, Антон. Олег позвонил и сказал только, что Сергея взяли. Их было трое, они затолкали его в машину и увезли.

Вот и все. Антон опустил руку с онемевшей телефонной трубкой. Все… Образцов не смог уйти от наблюдения, и Примаков с Ващенко в этой ситуации оказались бесполезными, они были обыкновенными статистами. А виноват в этом только Антон, больше никто. Бессмысленно кого-то винить.

Он поднял трубку к уху, в ней звучали короткие гудки: без очередного жетона связь прервалась. Снова набрав номер Рогожиной, он сказал, что приедет немедленно.

– А где сейчас Олег? – спросил он, прежде чем повесить трубку.

– Как вы и договаривались, он будет ждать на Кутузовском. Сейчас, наверное, он на пути туда.

– Света, ты не против, если мы соберемся у тебя?

Рогожина словно готова была к этому вопросу, она ответила быстрее, чем Антон окончил фразу. Он поморщился и положил трубку. Впереди его ждут участие, жалость, которые ему не нужны. Надо будет пресечь это в самом начале, подумал он, направляясь к остановке трамвая 23-го маршрута. Эти мысли промелькнули в голове с какой-то злостью, а он по меньшей мере должен быть благодарен и самой Светлане, и Примусу с ребятами. Ничего, успокаивал он самого себя, мы еще посмотрим, кто кого. Теперь в этой фразе прозвучали ноты бравурного марша, и Антон растерялся окончательно. Он чувствовал, что ему необходимы совет, помощь. Все-таки он не был сильным: первая же неудача, пусть даже такая крупная, надломила его. «Я устал», – решил Антон, входя в трамвай. В оконном стекле он поймал свое отражение: высокий, в темных очках, с короткой стильной прической; рядом стояла женщина лет сорока на вид, внешне похожая на его мать. Он так и не увидел ее даже издали.