Михаил Нестеров - Формула боя

Семенов быстро закончил телефонный разговор. Он понимал опасения подполковника: спецупаковка представляла собой радиоуправляемую химическую мину с адской смесью. Нужно только заложить ее в определенном месте, отойти на безопасное расстояние и нажать кнопку на пульте дистанционного управления.

Определенным местом могло быть метро в час пик, и тогда жертвы будут исчисляться не десятками и сотнями, а многими тысячами человек. Поэтому все сообщения из канцелярии ФСБ шли с грифом «Совершенно секретно». Не дай бог о хищении на складе ОВ узнают журналисты, неизвестно, во что это может вылиться.

«Отчасти Рябов прав, – думал Семенов. – Тезисы. Газетные тезисы: шок, пошатнувшееся доверие к правительству, правоохранительным органам; волна выступлений всевозможных фракций. Левые и правые поднимут панику, не дадут более-менее спокойно провести следствие и, может быть, подвигнут тем самым преступников к более скорым непредсказуемым действиям».

– Мина с А-232 – это почище ядерного чемоданчика, – доверительно сообщил Семенов.

Рябов скривился от набившего оскомину определения «ядерный чемоданчик». Ничего похожего на чемодан подобные установки собой не представляли, Рябов видел их несколько раз, и правильно они назывались «ядерные устройства ранцевого типа». Весил такой ранец 38 килограммов, мощность от 0,1 до 0,2 килотонны, размеры – 35 сантиметров на 40 сантиметров на…

Оказалось, что Семенов закончил говорить о чемоданах и переключился на год 1919-й, когда в России рванули первые снаряды с отравляющим веществом. Рябову показалось, что Семенов произнес слово «захлебнулись».

– Кто захлебнулся? – спросил он, перебивая Семенова.

Ответ майора слегка удивил.

– Казачье восстание на Верхнем Дону. Захлебнулось фосгеном.

– А при чем тут казаки?

– Да при том. Мы должны знать как можно больше о том, чем собираемся заниматься. Вот ты, к примеру, чем занимался, когда летел сюда?

Рябов пожал плечами.

– Спал.

– Я это видел. И кто только придумал эти затычки для ушей?

– Кстати, очень удобно. Шума двигателей почти не слышишь. Знаешь, из чего они сделаны?

– Нет.

– Из пенорезины.

– Хорошо, что не из порнорезины. А то сидел бы с презервативами в ушах.

– Тяжеловатая шутка, не находишь?

– Нахожу. Вместо того чтобы перечитывать шифрограммы, лучше почитай это. – Семенов протянул Рябову 20-й номер еженедельника «Собеседник» и обратил внимание на рубрику «Расследование». – Статья, как говорится, в кон.

– Не знал, что ты черпаешь сведения из газет. С каких это пор?

Семенов недовольно засопел носом.

– Да не я черпаю! Другие почерпнут. Кто прочтет эту газету. Поэтому я и сказал: статья в кон. Если журналисты пронюхают о краже, они развезут это дело так, что невольно будешь искать связь там, где ее нет и в помине. Будешь по сотовому телефону звонить на небеса и просить, чтобы трубочку взял Петр или Павел. Я не пойму, что людям мешает жить спокойно, какого черта нужно писать о прорыве в Волгу отравляющих веществ. Зачем требуется знать о пожарах на химзаводах, о взрывах снарядов с V-газом, о выбросах в атмосферу. Я понимаю, это интересно, но ведь после каждой строчки следует две, а то и три: сведения о жертвах засекречены, число пострадавших засекречено, сведения о поражении людей не разглашаются. Секреты, секреты, секреты.

– Не всегда это ошибочно, – заметил Рябов, ответивший на горячность товарища улыбкой.

– Русские люди не любят секретов, они чувствуют себя тогда обездоленными, словно у них украли что-то: сорвали с головы шапку, сняли с руки часы или украли кусок хлеба, – не унимался Семенов. – Наш народ стал до того обалделым, что уже пытается понять, что это там говорится в Женевской конвенции и согласна ли Государственная дума России с этим постановлением? А прочитав эту статью, они станут еще умнее. Бомжи, глотая политуру, морщась, будут удивляться: «А почему это у нас только сорок тысяч тонн отравляющих веществ? Почему так мало?» Рядом остановится древняя старушенция и просветит их: «Это потому, молодые люди, что в эти цифры не входят V-газы и серия «Новичок» в бинарном варианте». – «Да? – удивятся бомжи. – А зачем это, что-то мы не поймем. Может, мало выпили?» А она взглянет на них вот так и ехидно добавит: «Чтобы скрыть и сохранить от ликвидации новейшее ОВ. Чай, слышали о рождении закона «Об уничтожении химического оружия».

Рассмеявшись, Рябов потянулся за сигаретой. Семенов смотрел на него строго.