Михаил Нестеров - Профи крупного калибра

Сдержанно поздоровавшись с Шерстневым и бросив насмешливый взгляд на хозяина, Поляков с брезгливой миной сел за стол. Он морщился от трех вещей сразу: от бардака, творившегося на террасе, от вида московского гостя и хозяина дома, приютившего его.

Собственно, визит Шерстнева до некоторой степени был запланирован, Василий Ефимович еще на ранней стадии операции предупредил, что конечная фаза – то бишь устранение Араба – должна осуществляться под его личным контролем. Он не сказал «руководством», но и то определение невольно делало начальника милиции в его же собственных глазах каким-то дефектным. Поляков понимал: Араб – серьезный противник, но устранить его, по понятиям начальника провинциального отдела внутренних дел, труда не составит. Тем более не надо заметать следы или еще что-то: никто Араба искать не будет. А если оставлять в живых девчонку, то та до конца своих дней будет молчать. И еще дело в количестве людей. Поляков мог задействовать весь личный состав управы, даже попросить «взаймы» у соседей из ближайшего городка.

Так что визит Шерстнева носил скорее обременительный характер. И хорошо, что Скачков лично взял на себя заботу о госте. Поляков на этот счет имел свою точку зрения: Олег подмазывается, чувствуя вину, готов заглянуть в задницу и Полякову, и его «родственнику». Надраил машину и даже не спрашивает, почему это «родственник» (напрашивается – бедный) скитается по чужим домам, вместо того чтобы с комфортом устроиться в особняке Полякова.

Впрочем, определение «дальний родственник» ставило все на свои места. Такого можно встретить в аэропорту или на железнодорожном вокзале, помочь определиться с жильем и пожелать хорошего отдыха. А Поляков, выходит, пусть и чужими руками, дал в придачу гида с отекшим лицом, красными похмельными глазами и с личным транспортом. А если учесть, что Вадим, равно как и его жена, не славились гостеприимством, то все вопросы о неучтивости сами собой отпадали. И кому, как не Олегу, знать о «радушии» хозяина.

Поляков отказался от вина, хотел было отослать Олега, но хозяин сам вышел из дома, присоединившись к Диме Валееву. Оперативники встали рядом с древним автобусом «Колхида», снятым с колес, который Олег приспособил под мастерскую, и о чем-то вяло переговаривались.

Шерстнев вопрошающе приподнял бровь: «Что случилось?»

«Падла! – обругал старика Вадим. – Не удосужился даже рот открыть».

– К нам едет ревизор! – Поляков театрально выкатил глаза. – По фамилии Радзянский. На личном транспорте. Что скажете, Василий Ефремович?

– Ефимович.

– Тем более. Теперь вы тут координатор. А мы так – за водичкой сбегать, дров принести.

Шерстнев ухмыльнулся. Но внутри ощутил холодок. Василий Ефимович затеял опасную игру со своим бывшим подчиненным, игру смертельную, по всем параметрам отдавая себе отчет, что и в одиночку Радзянский мог переиграть целую компанию под руководством опытного разведчика.

Василий Ефимович не выдал своего настроения ни видом, ни голосом, который прозвучал обычно.

– Ну и что?

– Да ничего. Вы главный, – снова напомнил Поляков.

Вот тут Шерстнев позволил себе ироничный тон.

– Я говорил, что мое присутствие здесь необходимо. Пока рано говорить, что Радзянский задумал что-то серьезное.

– Почему?

– Потому, что вы знаете о его скором приезде. Если бы он, повторяю, задумал что-то серьезное, о его приезде не узнал бы никто: ни вы, ни я.

– Ну ладно, – отмахнулся Поляков, – с этим можно согласиться. Хотя, – он в очередной раз сморщился, послав на московского гостя пренебрежительный взгляд, – мне все эти шпионские штучки кажутся детской забавой.

– На вашем месте я бы не говорил с таким пренебрежением. Расскажите, что вам известно о приезде Радзянского.

Шерстнев слушал и все больше убеждался, что Лева сделал неординарный ход, через посредника заявив о своем намерении приехать в Гемлик. Это был маневр, который легко читался Шерстневым, но ускользал напрочь от внимания Полякова. Араб сделал так, чтобы его ждали, ждали в определенное время. Тогда как он...

«Немного рискованно, – подумал Василий Ефимович, – потому что элемент неожиданности никуда не денешь». Радзянский не подозревает, кто играет первую скрипку, в первую очередь подозрение падает на Бориса Левина, а вот с ним-то, сообщником, мог и должен был посоветоваться Вадим Поляков. А Боря, некогда опытный разведчик, мог прочесть, как с листа, комбинацию Радзянского. Но только при одном условии: если он в курсе состоявшегося разговора между Поляковым и Арабом, где в адрес последнего прозвучали недвусмысленные, однако явно лишние в этой игре угрозы. Мог Радзянский просчитать этот вариант? Просто обязан. Но все же решился приехать. Значит, он знал нечто такое, что ускользнуло от Шерстнева.