Лев Пучков - Тактика выжженной земли

– Вася, никаких «бортовых»! Просто номер. Где ты тут видишь бронетехнику?

– Да уж, точно – не вижу я ее… – В голосе разведчика сквозанула этакая отчетливая ностальгическая нотка. – Пусть – просто номер, мне без разницы.

– Так… – Я стал внимательно рассматривать «Волгу», стоявшую справа от выезда с парковки. – Ну и что тут… Кагэбэшный синдром? Или просто с детства не нравятся черные «Волги»?

– Хе-хе… Ну, короче, подъехал вон тот серый «Ниссан»…

– «Электрик».

– В смысле – монтер? – Вася высунул голову в окно и озабоченно осмотрелся. – Да ну, брось! Я бы сразу заметил. Ты че так плохо о людях думаешь? Они что, совсем дебилы – со столба наблюдать за объектом? Это только в тупых фильмах бывает!

– Цвет покраски «Ниссана» – «электрик». Вася, будь точнее в определениях.

– А, вон что… – Вася порозовел и смущенно кашлянул. – Ну, блин… Ну, короче, встал этот электрик – долбарик справа, загородил им отдел, из Волги вышел мужик – вали отсюда! А тот ему – рукой, из окна – да пошел ты! Этот ему – ксиву и пальцем тычет назад, на мэрию. Тот сразу – ж… в горсть и переставил тачку. Этот обратно сел. И, короче, смотрю – торчит у них там какая-то хренотень.

– Так… Занимательный такой рассказ…

– Не, если что-то непонятно…

– Да нет, спасибо, все понятно…

При детальном рассмотрении можно было обратить внимание на то, что «Волга» стоит не как все машины на парковке, а под прямым углом к воображаемой линии, проведенной от муниципалитета к отделу ФСКН. Расстояние от выезда с парковки до отдела немногим менее ста метров, если «Ниссан» заезжал на эту виртуальную линию, он, безусловно, загораживал сектор ребятишкам в «Волге». Сами виноваты: надо было совсем с краю встать. Кроме того, из правого переднего «Волги» в самом деле торчала какая-то занимательная штуковина…

Отрегулировав бинокль и зафиксировав его, я сконцентрировался и определил, что сия вещица есть не что иное, как решетка направленного микрофона.

– Да уж, интересные новости! А давай-ка отъедем отсюда, коллега.

– Плохо стоим?

– Да нет, стоим нормально. Плохо смотримся. Причем уже второй раз за час.

– Ну так поехали…

Мы чинно сдали задом за ювелирный магазин, утратив таким образом визуальную связь с муниципалитетом, развернулись, и обогнув сквер, встали неподалеку от ДК «Энтропия».

Отсюда отдел был виден весьма скверно. То есть нас разделял сквер с аккуратно постриженными шпалерами декоративного кустарника, над которым видны были лишь верхние половины окон первого этажа.

Впрочем, на данный момент нам было вполне достаточно и этого. Я нащупал биноклем два перспективных окна, развернул микрофон и принялся его настраивать. Вася привычно потянул из пакета книгу, напоролся на мой взгляд, преисполненный укоризны, и, недовольно пробормотав: «Ну е… Так и помру неучем!» – принялся крутить башкой на триста шестьдесят градусов. ДК рядом – люди гуляют. А публика тут поголовно страдает повышенной бдительностью, так что надо смотреть в оба.

Микрофон – не лазерное устройство для съема информации со стекла, безнаказанно прилепить акселерометрические датчики возможности нет, так что «перспективные» окна – это попросту те, в которых открыты форточки. Таких окон в моем секторе было ровно два, другие варианты отсутствовали, поэтому я не спеша и обстоятельно послушал оба: сначала ближнее, слева от входа по центру здания, затем дальнее, в правой оконечности.

Слева от входа, судя по некоторым признакам, была дежурка. Там сердито кричал футбольный телекомментатор и, как бы вторя ему, грустно ругался матом некий обладатель хрипловатого мужского голоса. Обладатель болел за команду, дела у нее шли из рук вон. Обладатель от этого был печален и за четыре с половиной минуты прослушивания один раз некорректно ответил по телефону:

– Да, Катодов слушает… Да, у себя… Да хрен его знает! Он что, мне докладывает, что ли?!

В общем, по этому окну все понятно.

В правой оконечности здания разговаривал по телефону некий мужчина. Голос у него был вполне «толстый», органично вписывающийся в рамки типажа «большого лица», что приехало в «Ауди».

Мужчина показал себя циником и грубияном: все одиннадцать отслушанных минут он почти непрерывно трещал с разными абонентами и никому даже слова доброго не сказал. От одних требовал информацию, другим ставил задачи, кого-то напористо убеждал – но всем им, огульно, в конечном итоге обещал показать некую мать и где раком зимуют. Вот так – прямо и нелицеприятно.