Михаил Серегин - Ударом на удар

Кипящий негодованием, покинул Полунин здание «Консалт-сервиса». Но в нем притаилась смутная догадка, которая по размышлении становилась все ясней, обретая опасные контуры неустранимой правды. Правда заключалась в том, что тревога Веселовского имела под собой вполне зримые очертания. Владимир чувствовал, что директор фирмы отсутствует неспроста. Витиевато-уклончивая манера его заместителя, который вился, как уж на сковородке, раздражала Владимира настолько, что ему хотелось встать со стула и, схватив шею этого жирного прохвоста, свернуть ее так, чтоб захрустели позвонки. Полунин удержался от рукоприкладства, рассудив, что Коровин всего лишь выполняет распоряжения главного.

Едва Полунин взглянул на Веселовского и увидел его испуганную физиономию, едва увидел упрек в его глазах, Владимира обожгло злобой. Он злился на Веселовского, что тот, скорее всего, оказался прав и теперь, наверное, думает, какой он проницательный и какой Полунин самонадеянный, он злился на себя за то, что и впрямь казался себе самонадеянным и легкомысленным.

Эти сволочи все учли, обработали руководство «Консалт-сервиса», очевидно, дав немалую взятку или посулив какие-то дополнительные выгоды в сфере бизнеса. Ему нет до этого дела, до того, как, на каких условиях договорились эти подонки. Ему остается лишь разгребать это дерьмо. Никому нельзя доверять. Фирме Полунин отваливал громадные деньги за оказываемые ею услуги, и что же получается? Нашелся кто-то, кто перекупил директора, а тот продал его, Полунина. В списке людей, которым задумал отомстить Полунин, добавилась еще одна фамилия.

«Я его из-под земли достану», – думал Владимир, сворачивая во двор. Он набрал на мобильнике московский номер Юсупова, особенно не надеясь, что тот в Москве.

С князем Юсуповым, потомком старинного русского рода, Полунин познакомился в Греции, в доме у друга юности Алексея Каширина, ставшего теперь знаменитым художником. Александр заинтересовал Полунина необычным взглядом на жизнь, ему понравился азарт, с которым Юсупов брался за рискованные предприятия, не брезгуя услугами изготовителя фальшивых документов. Понравился Юсупов Полунину и своей обезоруживающей прямотой, доходящей порой до цинизма, опуститься до коего Александру мешало только ему одному присущее обаяние сорвиголовы. Сказывался здесь и аристократический атавизм, придававший его манерам что-то неуловимо благородное и «породистое». В его заносчивости, в его огненном темпераменте, который то и дело пытался нарушить равновесие, установленное благодаря развитому в нем авантюрному чутью, находчивости и смекалке, Полунину виделось что-то безрассудно-мальчишеское, какая-то детская наивность, не убитая будничной жизнью страсть первооткрывателя. Личность Юсупова долго будоражила воображение Полунина, да и теперь, когда он знал, чего стоит князь, когда они уже предприняли ряд рискованных операций, он все еще не мог сказать с точностью, что притягивает его в Юсупове, ибо многогранная натура последнего напоминала алхимическую установку, где жидкости кипят и перетекают из реторты в реторту, смешиваясь и снова растекаясь по рукавам многочисленных трубок.

Юсупов не отвечал. Полунин машинально нажал на «отбой», но потом набрал номер Миронова, сына крупного московского авторитета. Так получилось, что Владимир в Греции спас Дмитрия от двух негодяев, которым было поручено того похитить, чтобы оказать давление на его могущественного отца. Дмитрий занимался торговлей оргтехникой, разрабатывал новые технологии, собирая вокруг себя новые компьютерные дарования, тайно мечтая о карьере Билла Гейтса. При этом он, воспользовавшись на первом этапе капиталами отца, более всего жаждал независимости. Он надеялся в скором времени благодаря успешной торговле рассчитаться с отцом. Жил Дмитрий не в шикарном, укрепленном, подобно военному объекту, особняке папаши, а в снятой им в центре Москвы квартире, интерьер которой воплощал его представления о современном западном комфорте. В доме отца было роскошно, богато, Мирон, подражая русским барам, обзавелся прислугой, обильно потчевал гостей, предлагая обед из дюжины блюд. Весь этот старосветский лоск был чужд ориентированному на западные стандарты жизни сыну. Полунин не мог не похвалить стремления Дмитрия рассчитывать только на себя, добиваться успеха собственными силами. Он ведь и сам «восстал из пепла» благодаря своей силе и уму.