Михаил Серегин - Стиль барса

– Что они хотят?

– Чтобы Крестовский восстановил Заватова в прежней должности и перевел на его имя двадцать процентов акций.

– Значит, Заватов связан с преступниками?

– Полагаю, что да, – кивнул Китаец.

– Ты поедешь к нему и заставишь его рассказать, где прячут дочь Крестовского?

– Не все так просто, Ли Зи. – Танин сделал еще один глоток и закурил. – А если Заватов ничего не скажет?

– Нужно его как следует припугнуть. – Лиза стукнула по столу маленьким кулачком.

– Я не могу так рисковать, – вздохнул Китаец. – На карту поставлена жизнь человека. Я не исключаю такого варианта, что Заватов не знает, где преступники прячут Женю. Даже если знает, но поймет, что я к нему подбираюсь, он может успеть предупредить похитителей, и тогда Жене конец.

– Что же нам делать? – растерянно посмотрела на него Лиза.

– Нужно подумать. – Китаец допил коньяк, поставил рюмку на стол и отправился в ванную, но с полпути вернулся, словно передумав, и подошел к телефону.

– Юрий Николаевич? – спросил он, услышав в трубке голос Тяпы.

– Я, я, – недовольно пробурчал тот. – Кто это?

– Китаец.

– А-а, сыщик, ты уже что-то узнал?

– Кое-что – думаю, это тебе будет интересно.

– Ну говори, сыщик, не тяни.

– Мне кажется, что Заватов работает на два фронта, так что пока не болтай ему о нашем сотрудничестве и о том, кого я ищу.

– Чего ты несешь? – недоверчиво буркнул в трубку Тяпа. – Чтобы Мишка ссучился – никогда не поверю!

– Тем не менее это так. Похитители звонили Крестовскому и потребовали, чтобы он восстановил Заватова в прежней должности и передал ему двадцать процентов акций завода. Если это не ты, то кто?

– Ах он, паскуда! – заорал в трубку Тяпа. – Ну я ему рога-то поотшибаю!

– Ты погоди, не горячись, – осадил его Танин. – Не трогай его пока, он мне нужен живой. Лучше пригляди за ним.

– Пожалуй, ты прав, Китаец, – согласился Тяпа. – Пусть пока поживет. Но если твои слова не подтвердятся…

– Подтвердятся, можешь не сомневаться.

Танин положил трубку и отправился в ванную. Времени на то, чтобы плескаться, не было, но Китаец все же полежал немного в теплой воде, смывая с себя грязь и усталость прошедшей ночи. Он побрился, брызнул на кожу лица своим любимым парфюмом и прошел в спальню. Через несколько минут он уже был готов к выходу.

Лиза сидела на кухне и рассеянно отправляла в рот одну виноградину за другой.

– Мы куда-то едем? – Рука с виноградиной замерла на полпути.

– Я еду, – кивнул Китаец, – а ты остаешься здесь. Будешь сидеть на телефоне и отвечать на звонки. Дверь никому не открывать.

– А почему не в конторе?

– Поработаешь пока здесь, – раздельно произнес Танин.

– Слушаюсь, шеф. – Виноградина исчезла у нее во рту.

– Ты поняла насчет двери? Если я говорю никому, это значит – именно никому.

– Даже Мамусе?

– Даже Мамусе, – твердо произнес Китаец. – Он не придет, я его предупрежу.

– Слушаюсь, шеф, – весело кивнула она. – Ты не поцелуешь меня на прощание?

– Тебе вредно попадать в лапы бандитов, Бедная Лиза, – улыбнулся Китаец, – ты становишься сентиментальной.

Танин вышел на лестничную площадку и запер за собой дверь.

Солнце, которое в первой половине дня еще кое-как пробивалось сквозь разрывы в облаках, сейчас совершенно скрылось. Тем не менее было тепло.

Отогнав «Опель» к конторе Бухмана, Танин передал ему ключи и на такси вернулся к себе во двор, где пересел на «Массо». Джип, словно горячий конь, заждавшийся в стойле хозяина, так и норовил перейти с рыси на галоп. Китайцу стоило большого труда доехать до завода Крестовского, ни разу не превысив скорость.

С проходной он позвонил Олегу Васильевичу, тот приказал выписать ему временный пропуск, и вскоре, поднявшись на второй этаж административного корпуса, Танин вошел в приемную генерального директора.

Молодая рыженькая секретарша с усыпанным веснушками розовым лицом мило улыбнулась ему, как старому знакомому, и пригласила в кабинет.

Олег Васильевич сидел во главе длинного стола, возле которого расположилась дюжина стульев, и что-то писал. Он поднял голову, услышав, как Китаец вошел, и махнул рукой – мол, проходи. Кабинет был большой и светлый. Тяжелые, цвета весенней травы шторы были полностью раздвинуты, и в окна падал мягкий рассеянный свет.

– Добрый день. – Не дожидаясь приглашения, Китаец опустился в жесткое кресло, стоящее рядом со столом Олега Васильевича.

– Не могу вам сказать то же самое, – хмуро отозвался Крестовский. – Впрочем, здравствуйте.