Михаил Серегин - Пациент мафии

– На ходу, – с запинкой произнесла Марина. – Неужели куда-то нужно ехать?

– Очень нужно! – как можно убедительнее сказал я. – Я тебе потом все объясню. Подъезжай срочно к больнице – я буду ждать.

– Ну-у, ладно… Подъеду, – растерянно отозвалась Марина. – А пока ты попробуй обдумать, что собираешься сделать, ладно? – предложила она. – Иногда это бывает полезно…

– Я как раз собирался этим заняться! – обнадеживающе заверил я.

Вскоре появился коллега Щербаков – в руках у него был огромный мокрый зонт.

– Ну и погодка! – заявил он мне. – Как раз для несчастной любви…

– Ты извини, – сказал я. – Позарез нужно уйти!

– Да ладно! – отмахнулся Щербаков. – Будешь в неоплатном долгу.

– Буду! – пообещал я. – А у нас тут ЧП, слышал? Неизвестный из неврологии сбежал!

Щербаков, опешив, вытаращился на меня.

– Вот что значит – высокий уровень лечения! – растерянно произнес он. – Ну, теперь нам всем крышка. Ланской как в воду смотрел.

Я счел излишним комментировать это предположение и поспешил смыться.

На проходной стражники долго и придирчиво рассматривали мой пропуск.

– Что-то нынче суеты много! – подозрительно сказали они мне. – Бегаете взад-вперед, а мы потом отдувайся!

– У каждого свой крест, – хладнокровно заметил я.

На душе у меня, однако, скребли кошки – вся эта суета, разумеется, не ускользнет от внимания руководства, и оно потребует объяснений. Последнее время мне слишком часто приходится объясняться.

Я рано вышел – Марина еще не подъехала. На улице лил дождь и погромыхивал гром. Я спрятался под старым вязом, крона которого гудела и содрогалась от ветра. Вернуться на проходную, под угрюмые взгляды охранников, меня не заставила бы никакая сила. В результате я порядком промок и растерял часть оптимизма.

Наконец из-за поворота, сверкая фарами, выкатились «Жигули». Я побежал навстречу, шлепая подошвами по пузырящимся лужам. Марина открыла мне дверцу, и я плюхнулся на переднее сиденье, вытирая ладонями мокрое лицо.

– Так куда мы поедем? – покорно спросила Марина. – Надеюсь, не на Путилковское шоссе?

– Именно туда! – непреклонно заявил я. – Поехали! Положение катастрофическое. Я тебе сейчас все изложу, и ты поймешь, что я прав.

Я рассказал Марине все события последних дней, включая знакомство с офицером ФСБ и бегство боксера. По мере развития сюжета лицо Марины делалось все более замкнутым, а когда я наконец закончил, она холодно спросила:

– И что же дальше?

– А дальше мы должны найти этот дом! – с энтузиазмом ответил я. – Завтра уже может быть поздно!

– Предположим, мы найдем дом, – сказала Марина. – И что потом?

– Потом будет видно! – беззаботно сказал я. Это «потом» смущало меня самого.

– Очень остроумно! – заключила Марина.

Навстречу нам летели огни Волоколамского шоссе. Косой дождь хлестал в стекла. Качающиеся «дворники» неутомимо слизывали струящуюся воду. Марина внимательно смотрела на дорогу. Лицо ее, на которые падали тревожные отсветы бегущих огней, выглядело печальным и даже сердитым.

– Но я не вижу другого выхода! – виновато сказал я. – Если не вмешаться, они могут пойти на новое убийство.

– Пока получается наоборот, – непреклонно возразила Марина. – Каждое твое вмешательство заканчивалось несчастьем. Может быть, пора перестать заниматься не своим делом?

– А кто же будет заниматься? – резонно возразил я. – Я не заметил, чтобы твои коллеги проявляли особенное усердие.

Марина закусила губу и снизила скорость. Мы въехали в тоннель через канал имени Москвы.

– Не мое дело их осуждать, – сказала Марина. – Они тоже работают под давлением. Не каждый его выдерживает. Я, например, не смогла…

Я смущенно кашлянул. Меньше всего мне хотелось бы будить в ней неприятные воспоминания. Я попытался перевести разговор в нужное русло.

– Мне, в общем-то, нет до них никакого дела. Пусть работают как хотят. Я просто имел в виду, что обращаться к ним бесполезно.

– Ты не слишком-то утруждал себя обращениями, – напомнила Марина. – Нужно было напоминать о себе почаще. Рано или поздно дело бы сдвинулось…

– Весь вопрос в том, насколько поздно? – сказал я. – Время идет, и риск увеличивается…

– Взгляни на вещи реально! – с упреком воскликнула Марина. – От твоего вмешательства ничего не меняется… Если не брать в расчет тех, кто от этого пострадал…

Возразить мне было нечего. Единственное, что пришло в голову, это выразить надежду, что сегодня все как раз изменится.