Михаил Серегин - Пациент мафии

– Где тут у тебя ключи, дядя?

Сиволапов возмущенно дернулся, пытаясь противостоять произволу, но бок пронзила такая острая боль, что он задохнулся и тут же обмяк. Видимо, в пылу первого столкновения он не заметил, что прикладом ему сломали ребро.

– Какие вам нужны ключи? – с негодованием произнес он, немного погодя.

– А все ключи, дядя, – беззаботно объяснил военный. – Какие есть – все давай.

– Это произвол, – сдерживаясь, заметил Сиволапов. – Какое вы имеете право? Я хочу разговаривать с вашим начальником!

Обыскивавший его человек ничего не ответил, поднялся и разочарованно бросил:

– Ничего нет, командир!

– Смотрите в столе! – распорядился тот. – В шкафу! Везде смотрите!

Сиволапов приподнял голову и, найдя глазами старшего, выкрикнул:

– Я требую, чтобы вы объяснили…

Договорить ему не дали, снова ударив по затылку и угрожающе рыкнув:

– Лежать!

Золотые очки свалились с острого носа Алексея Алексеевича и отлетели куда-то в сторону, к секретарскому бедру. От унижения и ненависти Сиволапов готов был расплакаться.

– Есть, командир! – деловито и радостно выкликнул кто-то, звеня связкой служебных ключей.

– Отлично, – сказал старший и, достав из кармана трубку мобильного телефона, набрал номер. – Первый? – сказал он в трубку голосом полкового радиста. – Это Шестой. Объект под контролем. Сопротивления не было. Жертв тоже. Ключи изъяты. Приступать к досмотру? – Он на некоторое время замолчал, вслушиваясь в голос невидимого начальства. – Есть! Понял. Выполняю!

Опустив руку с зажатой в ней трубкой, командир посмотрел вокруг озабоченным взглядом и окликнул Алексея Алексеевича:

– Вы Сиволапов? Возьмите трубку! С вами будут разговаривать!

Алексей Алексеевич, закусив от боли губу, приподнялся и нашарил рукой очки, задев нечаянно секретаршу за гладкое колено. Девушка вздрогнула, точно ее пронзило током, и немедленно заплакала, беззвучно глотая слезы.

Сиволапов водрузил очки на нос и, сочувственно посмотрев на секретаршу, встал на ноги, придерживаясь за бок.

– Побыстрее, пожалуйста! – нетерпеливо сказал командир, протягивая телефон.

Сиволапов взял теплую еще трубку, от которой исходил тот же еле уловимый запах неизменного дезодоранта, и прижал к уху.

– Сиволапов слушает! – прокашлявшись, сказал он напряженным голосом, который самому ему показался незнакомым.

– Я сейчас передаю трубочку Николаю Кимовичу, – любезно сообщил неведомый абонент. – Будьте добры объяснить ему, что там у вас происходит. Просто объясните – и все.

– Кто это?! – вскричал Сиволапов. – С кем я говорю?!

– Передаю трубку! – предупредил незнакомый голос.

Сиволапов оглянулся по сторонам затравленным растерянным взглядом. Жуткие пятнистые фигуры без лиц, торчащие из-под локтя автоматы, распластанное на полу беззащитное женское тело – все это было похоже на дурной сон. Алексею Алексеевичу захотелось закричать что есть силы, чтобы проснуться и не видеть больше этого кошмара, но в этот момент в трубке прозвучал встревоженный голос Лоскутова:

– Алло! Это вы, Алексей Алексеевич? Что там у нас творится? Надеюсь, вы в порядке?

– Николай Кимович! – отчаянно завопил Сиволапов. – Я не понимаю, что это за безобразие! Я потрясен! Нужно куда-то звонить – в прокуратуру, в милицию – я не знаю! Ворвались какие-то люди с оружием, в масках, уложили всех на пол! Изъяли ключи от сейфов, от всего! Собираются производить обыск… И никаких объяснений! Полный произвол! Мне, представляете, ребро сломали!

Стоявший за спиной Сиволапова автоматчик глухо хохотнул сквозь вязаную ткань маски и недоверчиво сказал:

– Хорош врать-то! Ребро ему сломали! Ты должен был сказать наоборот – обращались нежно, почти любовно…

– Помолчи, Полянин! – оборвал его командир, сверкнув угрожающе глазами.

– Что делать-то? – продолжал выкрикивать в трубку Сиволапов. – У меня руки связаны… Я тут ничего предпринять не могу…

– Алексей Алексеевич, – стараясь говорить спокойно, произнес Лоскутов. – Я немедленно все выясню и сразу же вам перезвоню. Хорошо? Потерпите еще немного. И не делайте необдуманных шагов!

Лоскутов опустил руку с телефонной трубкой и несколько секунд смотрел на нее, словно не мог никак сообразить, откуда этот предмет оказался у него. Его визави, сидевший в большом мягком кресле из темно-коричневой кожи, терпеливо ждал, разглядывая пылающий кончик своей сигары. Это был Мамаев.

Наконец Лоскутов словно очнулся и быстрым, словно брезгливым движением вернул трубку хозяину. Мамаев поблагодарил его кивком и, деловито прижав трубку к уху, сказал: