Михаил Серегин - Пациент мафии

Я вздрогнул и с недоумением посмотрел на Степана Степановича. Обычно у него нет привычки вмешиваться в нашу работу, особенно если эта работа в самом, так сказать, разгаре.

– Ладыгин! Пройдите в мой кабинет, – категорически заявил Ланской. – Вас к телефону!

Его слова с трудом дошли до моего сознания – я уже полностью переключился на рабочую программу и даже не сразу сообразил, что такое телефон. Сообразив же, я страшно удивился – что могло заставить нашего сурового зава изменить своим неписаным законам и приглашать к телефону рядового сотрудника при исполнении им служебных обязанностей? На изможденном лице Степана Степановича ничего невозможно было прочесть, но его пылающий холодным огнем взгляд был непреклонен.

– Степен Степанович! – с досадой воскликнул я. – Не до телефона, честное слово! Пациент критический, вы же видите…

– Черт возьми! – зло прошептал Ланской, быстро оглядываясь по сторонам. – Что вы о себе воображаете, Владимир Сергеевич? Если я нахожу нужным пригласить вас к телефону, значит, дело безотлагательное! Пациент у него! Подумаешь, доктор Боткин! Полагаю, я смогу заменить вас на десять минут. Да вот и Иван Леонидович здесь…

Я не стал препираться и вышел из палаты – наверняка стряслась какая-то новая неприятность, иначе никак невозможно было объяснить поведение Ланского. Мне даже не хотелось гадать, что да почему.

В кабинете Степана Степановича обстановка была предельно аскетичной, как и положено самурайской обители, – стол с телефоном, книжный шкаф с угрюмыми корешками научных трудов и неизменная японская гравюра на стене. Гравюра изображала вкалывающих на рисовом поле крестьян и, видимо, как нельзя лучше настраивала хозяина кабинета на рабочий лад.

Я взял телефонную трубку и сказал:

– Ладыгин слушает!

– Это служба безопасности президента, – сухо и четко сообщил мужской голос. – С вами сейчас будет разговаривать Артем Николаевич…

Ага, подумал я, и у этого уже лопнуло терпение. Обдумывать свою речь уже не было времени, потому что в трубке что-то щелкнуло, и бархатный голос довольно приветливо произнес:

– Здравствуйте, Владимир Сергеевич! Как у вас дела?

Я пробормотал что-то в том смысле, что мои дела в несколько лучшем состоянии, чем дела моих пациентов, и Артем Николаевич в ответ на это негромко рассмеялся.

– Вы остроумный человек, Владимир Сергеевич! – одобрительно сказал он. – Надеюсь, что также и благоразумный… Прошу прощения, что отрываю вас от дел, но, откровенно говоря, не хватило терпения… Вы как будто мне еще не звонили?

– Не звонил, – честно ответил я. – Я потерял ваш телефон.

Моя откровенность обескуражила Артема Николаевича. Он секунд пятнадцать молчал, переваривая эту новость, а потом, видимо, решив, что какой может быть спрос с такого лопуха, осторожно поинтересовался:

– А вообще, в принципе, у вас есть что мне сообщить?

– Есть, – подтвердил я. – Нашел вам эту штуку.

– Отлично! – похвалил Артем Николаевич. – Вы не представляете, какой груз вы сняли с моей души! Ведь я как бы несу ответственность перед своим покойным товарищем… Когда мы сможем с вами встретиться?

– Вы можете подъехать к двум часам к больнице, – предложил я и довольно нахально прибавил: – Заодно домой бы меня подбросили…

Я на расстоянии увидел, как сморщилось холеное лицо Артема Николаевича. Но он ничем не выдал своего раздражения.

– Договорились, – просто сказал он. – В два я буду… Кстати, Владимир Сергеевич, очень вас прошу быть аккуратнее – вы все время что-нибудь теряете. Не хотелось бы начинать все сначала, понимаете?

– Я постараюсь, – скромно ответил я.

– Тогда до встречи! – сказал Артем Николаевич и повесил трубку.

Я тоже опустил трубку на рычаг и машинально нащупал сквозь ткань халата выпуклость упаковки от валидола. Слава богу, она была на месте. Пожалуй, я предпочел бы отдать ее, если уж на то пошло, следственным органам, но обстоятельства складывались иначе. В конце концов, эта пленка была в некотором смысле собственностью Артема Николаевича, наследством, так сказать. Но у меня возникали серьезные сомнения в том, что служба безопасности будет заниматься поисками вдовы покойного. Хотя, наверное, у них есть какие-то связи с прокуратурой.

Я с завистью посмотрел на японских земледельцев. Возделывать свою делянку и не знать других забот – заманчивый жребий!

Мы еще успели обменяться с Ланским парой слов.

– Ладыгин! Я работаю здесь двадцать лет, – с непонятной интонацией сказал Степан Степанович – Но мне ни разу не звонили из Кремля. Вы меня понимаете?